Он нагнулся и обнюхал меня – вот ведь наглый какой!
– Да, ты пахнешь лучше, а чемодан я тебе принес не потому, что «сам понимаешь». Просто я довольно порядочный человек. – Он огляделся вокруг. – Так какие у тебя планы на острове? Этот твой Том не собирается заявиться сюда в ближайшее время?
Я выставила вперед подбородок, может быть, даже надула губы.
– Вот уж нет.
– Это хорошо, ты ведь, похоже, не была в восторге от его звонка. Что делаешь сегодня в обед?
– Ем то, что найду в холодильнике, – ответила я. – Учитывая сегодняшний смертельный номер, я не готова отправиться на поиски приключений.
Он посмотрел на меня с легкой улыбкой.
– А жизнь и есть смертельный номер. Но поступай, как знаешь, – добавил он небрежно, как будто я только что отвергла предложение, которого он на самом деле не делал. – Чемодан на крыльце. До встречи, Либби.
Я открыла было рот, но он исчез, прежде чем я успела сказать хоть слово.
14
Мало того, что он дважды за один день чуть ли не насмерть перепугал меня. Нет, Шайлоу еще и заявил, что едва не случившееся падение самолета в Карибское море, не говоря уже о сгустке клеток, высасывающих из меня жизненную силу, не что иное, как обычные житейские неурядицы.
Повезло этому наглому летчику, что я не бросилась на него, думала я на следующее утро. А с моей стороны – это прогресс, продолжала я размышлять, стянув майку, в которой спала, и встав перед зеркалом. Это было дешевое зеркало во весь рост, в волнистом стекле талия казалась тоньше, а шов длиннее – еще страшнее, чем на самом деле. Несколько дней назад я сняла повязку, решив, что шраму не повредит немного свежего воздуха, но двухдюймовый разрез оставался красным и воспаленным.
Надев купальник, я велела себе прекратить думать о Шайлоу, о раке и обо всем, что хоть немного действовало на нервы. Я собираюсь на пляж, и, черт побери, намерена получить удовольствие.
На этот раз я вняла предостережениям Милагрос и оставила все мало-мальски ценное в доме, при этом трижды проверив, заперла ли я дверь. Было еще рано, и кроме нелепо пышущей здоровьем женщины, босиком совершавшей пробежку по пляжу, я была одна. Разложив на песке полотенце, я направилась к воде. Волны, набегавшие на ноги, были прохладными, но возвращаясь в море, теплели, и я зашла поглубже. Шов побаливал, но я нырнула в прибой, решив, что пора учиться привыкать к боли, или, на худой конец, игнорировать ее. И вправду, неприятные ощущения вскоре утихли, и я снова нырнула, задержав дыхание, в то время как море обволакивало меня, наполняя голову своим глухим рокочущим шумом. Я вынырнула, рот наполнился соленой водой. Я чувствовала себя бодрой и живой – или как еще назвать умиротворение, когда твое тело, обновленное взрывом свежего кислорода, забывает, что изнутри его пожирает болезнь. По меньшей мере в ближайшие несколько недель я буду чувствовать себя прекрасно.
Только вот что-то пошло не так, потому что Милагрос, одетая в короткое оранжевое домашнее платье, выбежала на берег, выкрикивая мое имя.
Я неохотно выбралась из воды.
– В чем дело, Милагрос? – спросила я, когда она приблизилась.
– Ай, Либби, я подумала, что ты сейчас утонешь! Por favor
[11], будь осторожна. Прилив сейчас очень сильный. Видишь эти волны? – показала она вдаль.
– Ну да, в милях отсюда.
– Они затянут тебя под воду, – настаивала она. – Не заходи глубже, чем по пояс, если ты не на охраняемом пляже.
– Ладно, – сказала я, стараясь не вздыхать и не выглядеть несчастной. Луиза учила меня отдаваться на волю волн, а оказывается, это можно делать только в специально отведенных местах.
– Bien
[12]. Да, и еще, mija. В шесть часов я каждый день устраиваю коктейли на заднем крыльце. Приходи, если сможешь.
Она устраивает коктейли. С ума сойти можно от этой тетки.
– Хорошо, Милагрос, – согласилась я. – Увидимся.
Хотя Пол унаследовал от матери острые скулы, темные волосы и смугловатую кожу, у меня с ней нет ничего общего, кроме разве что медицинской карты. Поэтому, намажься я хоть тонной солнцезащитного крема, моей светлой коже вовсе не на пользу близость Вьекеса к экватору. Проведя час на пляже, я вынуждена была вернуться в дом. Переодевшись в сарафан и придав себе пристойный вид, я поехала в Эсперансу. Хотя еще не было полудня, городок так и кипел жизнью: гуляли улыбающиеся, непрерывно болтающие семейства, загорелые серферы в облегающих костюмах тащили к воде доски и принадлежности для кайтинга, влюбленные парочки то и дело вытягивали руки с фотоаппаратами, производя тошнотворно жизнерадостные селфи.
Не без труда я припарковала свой джип на обочине дороги. Потом нацепила широкополую шляпу и солнечные очки и пошла пешком. Насколько я понимала, большая часть города располагалась на узкой полоске с южной стороны острова. Прогуливаясь вдоль полоски, я шла мимо магазинов для дайверов, сувенирных киосков, ресторанов с белыми скатертями и грузовиков с продовольствием, припаркованных и вдоль травяного газона, отделяющего дорогу от пляжа. Оценив свои возможности, я выбрала ресторан со стандартной едой и отдельными обеденными верандами с видом на море.
– Вы одна? – спросила хозяйка.
– Я одна, – ответила я. Если вы полагаете, что я умею обедать в одиночку, вы ошибаетесь. Хотя я поглотила множество сэндвичей, сидя на скамейке в парке в обеденный перерыв, я никогда целенаправленно не заходила в ресторан, чтобы пообедать в одиночку. Пора было научиться, я ведь собиралась целый месяц путешествовать одна.
Я притворилась, что изучаю меню, но слова расплывались перед глазами, так что когда официантка подошла, чтобы принять заказ, я попросила первое попавшееся блюдо – сэндвич с тушеной свининой и чипсами из юкки, что бы это ни значило. Она ушла, а я неловко огляделась. Немного похоже на бар в аэропорту. Чем себя занять, я не знала, даже не взяла с собой книжки из привезенной пачки. Подумав, я стала смотреть на море, сочтя это подходящим занятием.
Может быть, напрасно я решила провести каникулы в безделье. Ведь меня ждет еще множество подобных ситуаций, когда мне только и останется, что думать о неизбежности своей судьбы. Глядя, как корабль отплывает от пристани недалеко от ресторана, я поймала себя на том, что вспоминаю маму – конец ее жизни, но до того, как стало совсем плохо. Она оставила работу учительницы в начальной школе, чтобы заниматься своим здоровьем и проводить больше времени с нами. В эти месяцы она много спала и ходила на химию, но каждый день мы с Полом проводили с ней как минимум час. Пола она часто водила гулять или в библиотеку, или в магазин комиксов. Со мной подолгу занималась выпечкой, хотя я не видела, чтобы она съела больше, чем кусочек наших с ней изделий.
