– Хорошо. Только постарайся меня не угробить.
Паром был хлипкий, как Шайлоу и предупреждал. Я даже удивилась, что, пока мы плыли до Фахардо, кофе с тостом, которыми я позавтракала, не выскочили наружу. Фахардо находился в сорока пяти минутах езды от Сан-Хуана, и поездка на такси из города в город была далеко не успокоительной для моего желудка. Водитель такси соблюдал правила, но другие машины так неслись мимо нас, что впору было затосковать по чикагским пробкам. По дороге пейзаж изменился: на смену поросшим буйной зеленью горам пришли асфальтированные шоссе и людные жилые районы, где белье сушилось на веревках прямо на улице, а детвора толпилась на крылечках. Час спустя водитель высадил нас в оживленном районе в двух шагах от моря.
– Похоже на пляжные поселки под Лос-Анджелесом, – сказала я, проходя мимо кафе.
Он кивнул.
– Этот район называется Кондадо. А здесь, – продолжал он, открывая кованые железные ворота, – я живу, когда не нахожусь на Вьекесе.
За воротами оказался ухоженный сад с тенистыми пальмами, а за ним оштукатуренный дом с балконами на каждом этаже.
– Прелестно.
– Не говори так, пока не увидела моей квартиры, – сказал он и повел меня вверх по лестнице.
Мы остановились у прочной деревянной двери, и Шайлоу открыл ее.
– Не бог весть что, – сказал он, когда мы вошли, – зато мое.
Квартира понравилась мне с первого взгляда. Солнечный свет лился сквозь широкие окна на терракотовую плитку на полу, голубые стены были увешаны плакатами в рамках с изображением музыкальных фестивалей и пуэрто-риканского народного искусства.
Я с восхищением рассматривала причудливый, похожий на гитару инструмент, стоявший на подставке в углу.
– Ты играешь?
– На куатро? Хотелось бы. Это дедушкин.
– Красота какая.
Большую часть спальни занимала кровать из тикового дерева, над которой висела москитная сетка.
– У меня нет кондиционера, – объяснил он присутствие сетки. – Хотя при такой близости к морю он и не нужен.
Я кивнула, пытаясь разглядеть фото на узком комоде – Шайлоу в обнимку с красивой женщиной.
Он посмотрел на меня так, что было ясно: он сразу понял, о чем я подумала.
– Это Ракель – моя сестра. Мою бывшую жену зовут Карла, и ее фотографий здесь нет. Вообще нет в этом доме.
– Твоя сестра живет в Пуэрто-Рико?
– Нет, она в Аризоне. Я редко вижу ее и племянников, хотя почти каждый год они приезжают на Рождество.
– А родители?
– Отец по-прежнему здесь. А мать в Нью-Йорке. Я туда летаю при каждой возможности.
– Да ты что? У меня в Нью-Йорке живет близняшка.
– У тебя есть близняшка? Что же ты о ней молчала? Какая она?
– Она – это он. Пол. Он живет в Нью-Йорке со своим партнером и их детьми-близнецами.
– Сюрприз на каждом шагу.
– Я такая, – лукаво сказала я.
Он легонько потянул меня на кровать.
– Расскажи еще.
Я бы до конца жизни так лежала с ним в обнимку под облаком москитной сетки, но, похоже, Шайлоу не терпелось претворить в жизнь свои планы. Он отправился в душ, а я надела платье и сандалии. Он вышел, одетый в белую льняную рубашку, льняные брюки и теннисные туфли.
– Хорошо почистил перышки, – сказала я.
– Стараюсь при случае. – Он откинул мне волосы с плеч и провел пальцем по моей спине, от чего по ней тут же побежали мурашки. – Ты уверена, что чувствуешь себя достаточно хорошо?
Он уже один раз заметил, как я морщусь; нужно вести себя аккуратнее.
– Я в полном порядке, – сказала я. – Клянусь.
– Если что-то будет не так, сразу скажешь мне. Договорились?
– Конечно, – чирикнула я, игнорируя легкое, но постоянное покалывание внизу живота.
Старая часть Сан-Хуана выглядела, как город с открытки – колониальные домики тропической раскраски, теснящиеся на узких улицах, мощенных темно-синей тротуарной плиткой. Прогулявшись по тропинке над самой водой, мы свернули в боковую улочку, где Шайлоу привел меня в крохотный бар. Стены были оклеены портретами знаменитостей и, по всей вероятности, родственников владельца.
– По легенде, именно здесь родилась «Пина колада», – сказал Шайлоу.
– Правда?
– Не знаю, но Хосе готовит ее сногсшибательно.
– Ты знаешь всех в Пуэрто-Рико, – удивилась я.
Он слегка сжал мое бедро.
– Нет, просто вожу тебя по любимым местам.
Это меня успокоило. Если бы у него были здесь другие подружки, он не стал бы демонстрировать меня всему городу. К тому же он показал мне, где живет. Хотя это неважно, напомнила я себе: у нас есть две недели, чтобы изображать влюбленную парочку, а потом всему настанет конец.
Хосе придвинул к нам два высоких заиндевевших стакана. Каждый был наполнен ледяной смесью бледно-желтого, почти белого цвета. Напиток, сладкий, но легкий, привел в действие все рецепторы удовольствия в моем организме.
– Мне кажется, я влюбилась, – сообщила я, все еще глядя в стакан.
Шайлоу хихикнул.
– Я тоже тебя люблю.
Я лягнула его под столом.
– Не так быстро, крутой парень. Я все пытаюсь примирить твое роскошное тело со смертоубийственными наклонностями.
Он наклонился ко мне и прошептал:
– Сколько раз нужно повторить сегодняшний день, чтобы заставить тебя забыть о неприятности с самолетом?
Я широко улыбнулась и, к собственному удивлению, поцеловала его. Не в моих привычках выражать чувства на людях. С другой стороны, не в моих привычках также спать с первым встречным, при том что официально я замужем. И все же…
Допив «Пина коладу», мы с Шайлоу прошли еще несколько кварталов и оказались в ярко раскрашенном ресторане, где играл оркестр. Мы сели и заказали вино и паэлью. Когда официантка отошла, Шайлоу двинулся к танцполу.
– Пойдем?
– No puedo
[30], – сказала я, подражая Милагрос во время нашего последнего урока.
– Si, tu puedes
[31], – возразил он, поднимая меня со стула. Но остановился и взглянул на мой живот.
– Постой, а ты хорошо себя чувствуешь? Потому что если нет…
– Замечательное применение реверсивной психологии, доктор Веласкес.
– Я серьезно, Либби. Мы и так сегодня много двигались. Так что если ты не настроена, то не надо.
