– Класс, – тупо сказала я. – А теперь можно я заберу его на секунду? – Я схватила Шайлоу за руку и потащила его в спальню.
– Дружок, остынь, – прошептал Шайлоу, когда мы остались вдвоем.
– Так ты ему не сказал.
– Доверяй мне хоть немного. Это не мое дело.
Я вздохнула с облегчением.
Шайлоу поглядел на дверь, потом снова на меня.
– Но ты должна ему сказать.
– Знаю.
– Я серьезно, Либби.
– Чтобы он уговорил меня лечиться?
Он посмотрел мне в глаза.
– Это не худший вариант.
– Мы уже знаем, какой вариант худший, и мое тело несется к нему, как из пушки.
– Ты не знаешь наверняка.
– Но доктор сказал…
– Знаю, что он сказал. Но ты же больше не обследовалась? Тебе проверяли лимфатические узлы? Проводили анализ ДНК?
– Ты на удивление хорошо осведомлен для человека, который в последний раз имел дело с болезнью во времена Ирангейта
[34].
– Хватит зубоскалить, Либби, – произнес он как-то слишком спокойно. – В соседней комнате тебя ждет брат, и чем дольше мы будем здесь, тем больше он заинтересуется, что происходит.
Я едва не стукнула его. Едва-едва. Но тут моя нижняя губа задрожала, туман тоски заполнил грудь и голову и пролился слезами.
– Что же мне делать? – прошептала я.
– Иди туда и побудь с Полом, – сказал Шайлоу, кладя руку мне на спину. – И чтобы ты знала: он считает, что приехал из-за того, что у тебя нервный срыв, спровоцированный разрывом. Но, дружок…
Он снова меня так называл…
– Все будет в порядке, по крайней мере пока.
– Что?
Он вытер мне глаза большими пальцами и поцеловал в лоб.
– Скажи ему. Прямо сейчас.
– Какая-то ты вялая, – произнес Пол, рассматривая меня из-за кухонного островка. Шайлоу ушел сразу после того, как мы покинули спальню, заявив, что встречается с приятелем на другой стороне острова. – Ты все еще расстроена, что я не предупредил тебя о приезде?
– Нет-нет. Просто помираю с голоду, – защебетала я, сунув голову в холодильник, как будто только что варварски не расправилась с банкой макарон. – Ты же знаешь, на что я похожа, когда голодна. – Пошарив за контейнером с нарезанной папайей и баночкой с йогуртом, я выудила кувшин ананасового сока. Затем полезла в буфет за бутылкой рома, которую купила накануне.
Пол наблюдал, как я выгружаю выпивку на стойку.
– Ром, так? Я пытался споить тебя с двенадцати лет. Если бы я знал, что для этого достаточно высадить тебя на тропическом острове, я бы отправил тебя сюда много лет назад.
– Остров и неудачное замужество, – сказала я, наполняя два стакана и доливая в каждый ананасовый сок. И подвинула к нему один стакан, избегая его взгляда.
Пол осторожно отхлебнул, расплескал немного жидкости и поставил стакан на стойку.
– Но ты же в курсе, что выпивка – не еда? И стоит ли говорить, что впадина между твоими бедрами меня пугает. Тебе не к лицу быть тощей, Либберс.
Я посмотрела на свои ноги и обнаружила, что впервые после четвертого класса школы между ними образовался зазор.
– Наверное, ты прав. А вообще, как дела в офисе?
– Офис-шмофис. Работа сжирает мою жизнь, я втайне обожаю и ненавижу ее со всеми потрохами, так что ничего нового. Есть вещи поважнее: скажи наконец, как ты?
Я от души хлебнула из стакана и проигнорировал его вопрос.
– Почему Чарли и мальчишки не поехали с тобой? Я была бы им рада.
– У Чарли съемки. А я бы не справился с Тоби и Максом без него, особенно в поездке, включающей полет. К тому же я подумал, что нам было бы хорошо побыть вдвоем.
– Ты беспокоился, а я из-за этого расстраиваюсь, – сказала я, чувствуя, что мое лицо начинает гореть, а пульс участился.
– Потому что я люблю тебя, дурочка, – сказал Пол. – Так почему ты не слишком рада видеть меня?
– Я рада…
– …Но только… – добавил он. Я промолчала, он обошел кухонный островок и встал рядом со мной, как будто мы собирались вместе любоваться пляжем.
– Либз, в чем дело? Ты уже узнала, что Том спал с кем-то еще? Джеки Потрошитель подает на тебя в суд? Шайлоу втравил тебя в какой-то странный культ, о котором я должен узнать?
Мне удалось изобразить смешок.
– Нет, нет и нет.
– Ну а что тогда? Давай, колись. Хотя ты, конечно, имеешь полное право чувствовать себя хреново после разрыва, я чую, что происходит что-то еще.
Вы же знаете выражение «задним умом крепок». Нужно было быть идиоткой, чтобы думать, будто я могу скрыть правду от человека, который вместе со мной в утробе матери прошел цикл развития от зиготы до полностью сформированного человека. И все же, даже когда Пол стоял рядом, чуя мой обман, как собака нюхом чует страх, я сомневалась, следует ли ему сказать. Разве ему не будет спокойнее, если я продолжу скрывать свою ужасную тайну?
– Хм, ну просто…
– Блин, Либз. Ты хочешь, чтобы меня удар хватил? – Пол упер руки в бока, нахмурил брови; будь я его подчиненной, он бы уже вышвырнул меня из комнаты.
И все равно язык не поворачивался.
– Пойдем на пляж, – сказала я ему.
Со стаканами в руках мы двинулись к берегу. Был поздний вечер, и солнце садилось в облака. Берег был почти безлюден, и мы стояли у кромки воды, подпуская волны к самым ногам.
– Ты прав. Дело не только в Томе. Я больна, Пол.
Брат обернулся ко мне, но я не смотрела ему в глаза.
– В смысле, на всю голову?
– Я не шучу.
– Либз, только не говори то, что ты, по-моему, собираешься сказать.
– Хорошо. У меня нет рака.
Пол сделал резкий вдох.
– Нет.
Я отбросила ногой немного песка.
– Мне очень жаль, но он есть.
– И когда ты собиралась мне об этом сказать?
– Сам знаешь. Вскоре после того, как умру.
Он швырнул свой по-прежнему полный стакан в океан.
– Черт возьми, Либби. Проклятье. Неудивительно, что в последнее время ты такая дерганая.
– Извини, – беспомощно сказала я.
Он молчал целых две минуты. Когда он наконец снова посмотрел на меня, его лицо выражало такую боль, что мне оставалось пожелать, чтобы вместо рака мне диагностировали наличие быстродействующих плотоядных бактерий, которые проглотили бы меня на месте.
