Я прищурилась.
– Малая Медведица считается?
– Конечно. Но можно посмотреть получше. – Он взял у меня телескоп и перенаправил его. – Вот теперь смотри. Смотри прямо в середину, и увидишь Кассиопею. В любое другое время ее почти не видно, но она ярко горит весь ноябрь. Ищи перевернутую букву М. А вокруг нее несколько самых молодых звезд в галактике. Удивительно, правда?
– Ага! – сказала я. Но едва я заметила созвездие, мое внимание привлек красноватый мерцающий свет в дальнем левом углу. – А эти красные – это планеты или что-то в этом роде?
– Нет, тоже звезды. Ты, наверное, увидела красного гиганта. Они старше и ближе к концу своей жизни, поэтому они не такие горячие, и это меняет их цвет.
– Значит, чем звезда ближе к смерти, тем она красивее.
Он засмеялся.
– Да, если тебе нравится красный цвет. Согласись, что время вообще делает многие вещи более привлекательными.
– Только к Тому это не относится.
– Ну, может быть, слишком мало времени прошло. Но посмотри, как хорошо ты справляешься. Дай себе время, Либби.
Время – роскошь, которой я не располагаю, подумала я, сунув голову под телескоп и наблюдая за мерцанием звезды. Может быть, она сгорает в этот самый миг или взорвалась столетия назад, а свидетельства этого еще не достигли Земли. Все еще глядя в объектив, я спросила Шайлоу, верит ли он в загробную жизнь.
– Ну, я католик, поэтому, наверное, сказал бы «да». Но вообще-то я думаю, что беспокоиться об этом нет смысла.
– Значит, ты не веришь в рай?
– Этого я не говорил. То есть, конечно, это звучит привлекательно, но кто знает? Большинство людей на самом деле не думают о небесах. Скорее они беспокоятся о том, чтобы быть важными для других живых людей, даже после смерти. Но когда-нибудь не останется никого, кто бы соответствовал этому требованию. Когда-нибудь эта планета сгорит, и мы все превратимся в звездную пыль. Клеопатра? Эйб Линкольн? Адам и Ева? Для кого они будут важны?
– Вот это оптимизм.
– Оптимизм и есть. Требуется смелость, чтобы перестать беспокоиться о неизвестном и думать о настоящем моменте. В любом случае, это важно.
– А если твой нынешний момент – отстой? И ты даже не представляешь, на что похоже будущее, не говоря о том, чтобы на него надеяться?
Я чувствовала на шее его горячее дыхание.
– Но так ли это? Да, то, с чем ты имеешь дело, не очень-то красиво. Но разве сейчас, вот этот самый момент – отстой?
Я наклонилась к нему, моя кожа натянулась от предвкушения, когда ее коснулись его губы.
– Нет, – прошептала я.
– Тогда наслаждайся им, – прошептал он в ответ.
27
Квартира. Я почти забыла о ней. Но слава богу, Радж, на кону у которого стояли несколько тысяч комиссионных, все помнил.
– Пора провести сделку официально, Либби. Ты еще собираешься в Чикаго?
Я сидела в боковом садике. У моих ног пара чернильно-черных птиц боролась за несколько крошек из багета, который я грызла.
– Очень хороший вопрос, Радж, – с полным ртом сказала я. Несмотря на обещание, данное Полу, я не купила билет в Нью-Йорк. Но у меня оставались считаные дни пребывания на Вьекесе, так что было самое время заняться этим. – Пока будем считать, что нет.
– А ты не можешь поменять планы? – спросил он. – Согласно формулировке вашего ипотечного договора, ты или Том должны объявиться, чтобы его аннулировать.
Поездка в Нью-Йорк накрылась медным тазом. Я встала со скамейки, разогнав птиц в разные стороны.
– Офигеть.
– И если он только не умрет за это время, мне понадобится его подпись на всех бумагах. Вы, ребята, являетесь законными совладельцами. Скажи, где его найти, и я сам отправлю ему бумаги.
Я вздохнула. С Томом этот номер не пройдет.
– Проблем не будет, Радж.
С одной стороны, я могла сильно облегчить себе жизнь, подделав подпись Тома, – это я могла сделать даже во сне. С другой… мне не хотелось портить себе карму, обманывая Тома с этой продажей. Я решила посоветоваться с Милагрос.
– Вы признаете месть? – спросила я.
Мы шли по обочине дороги. Вспоминая свое столкновение с желтым грузовиком, я не была в восторге от того, чтобы идти пешком по узкой полоске травы рядом с почти такой же узкой полосой асфальта, но Милагрос сказала, что она исчерпала пляжный лексикон и пора учить меня другим словам, пока я не уехала.
– La venganza?
[36] – сказала она. – Como un
[37] расплата?
Я ответила своей новой любимой фразой: «Mas o menos». Более или менее.
– Например, когда ваш муж вам изменял, вам не хотелось трахнуть его чем-нибудь по башке?
Она, прищурившись, посмотрела на меня.
– Как я могла его трахнуть по чему бы то ни было, если он в это время трахал кого-то еще?
Я хихикнула.
– Послушай, – сказала она, – мироздание само заботится об этом. Взять хотя бы моего мужа – бедный ублюдок утонул.
Я-то думала, что утонувший был ее единственной настоящей любовью, но, возможно, он был к тому же и обманщиком. В любом случае, я пришла к выводу, что прошлое Милагрос – это притча; понимать ее истории буквально значило упустить их смысл.
– Так что не кипятись по поводу la venganza. Особенно если речь о твоем муже.
– Бывшем.
– Я так и сказала. – Она засмеялась.
Я рассказала ей о квартире, о своем подозрении, что Том не подпишет бумаги, и что я подумывала подделать его подпись.
– И? – сказала она. – Это ведь не все.
Пришлось сказать ей; нужно было это сделать неделями раньше.
– У меня рак, – тихо сказала я, готовясь к граду вопросов.
Но Милагрос только кивнула.
– А твой бывший не знает.
– Нет.
– Так. – Она прикусила нижнюю губу и продолжала идти вперед.
– Мне жаль, что ты больна, mija, – сказала она через некоторое время. – Но дай ему шанс правильно поступить с квартирой.
Мне вспомнился наш с Томом поиск жилья много лет назад. Я хотела купить двухуровневую квартиру в известняковом здании на площади Логана. Том утверждал, что выверты начала прошлого века – маленькая кухня, встроенные угловые шкафы в спальнях, узкая лестница, ведущая со второго этажа на уровень сада, – затруднят перепродажу; кроме того, это было слишком далеко от центра. Вероятно, все это было так, но там я чувствовала себя дома, и мне это нравилось. Потом мы пошли посмотреть квартиру, которую в конечном итоге и купили, на границе Бактауна и Викер-парка. Хотя я не могла отрицать, что там прекрасное освещение и идеальная планировка, она казалась стерильной. Том утверждал, будто это из-за того, что дом был новостройкой. Более того, буквально в нескольких кварталах оттуда обитали Джесс и О’Рейли, а район, быстро росший в цене и, может быть, чрезмерно престижный, был вблизи практически от всего.
