– Так чего ты хочешь от меня?
– Ничего не хочу. Мне нужно, чтобы ты сообщила отделу кадров, что дата моего увольнения ошибочна и я еще могу оформить «Кобру». Мне нужно, чтобы официально я работала у тебя на пять дней дольше, чем на самом деле, – сказала я.
С минуту она смотрела на меня.
– Хорошо.
– Хорошо?
– Я что, заикаюсь?
– Нет, просто… – Просто я не ожидала такого ответа, по крайней мере, не сразу. – Спасибо.
– Что бы ты там ни думала, я не плохой человек, Либби. Я знаю, ты вложила в эту работу много лет своей жизни. Не следовало сбегать таким образом, но я не допущу, чтобы ты сгнила от рака.
– Спасибо… Наверное, надо это сказать.
– На здоровье. – Она скрестила руки и вернулась к столу. – Сейчас отправлю письмо по электронной почте, пока не забыла. – Она посмотрела на меня из-за монитора. – И пожалуйста, не смотри так жалобно. Если кто-то и способен одолеть рак, то это ты.
В другое время подобные слова привели бы меня в ярость, но тут я чувствовала, что их следует воспринимать именно так, как имела в виду Джеки.
– Надеюсь, ты права.
Ее глаза сузились.
– Повторяй за мной, Либби: «Я планирую…»
Мне не понравился оборот, который принял этот разговор.
– Ну, если ты думаешь, что я смогу силой воли одолеть рак…
– Дай договорить, глухая телка. Как по-твоему, я, на которую не очень-то клюют мужчины, преобладающие в нашей сфере, смогла бы стать главой известной компании с помощью одних только надежд? – Она не дала мне ответить. – Нет! Ничего подобного! Я действовала так, будто знала, что мне все удастся: к черту препятствия. Всегда есть причины для неудач. Миллион причин. Чем лучше их осознаешь, тем легче гнуть свое. Так что будь уж так добра, а? Нацепи снова свои розовые очки и не снимай. Потому что, как я ни восхищена твоей новой жизненной позицией, этого мало, чтобы пережить все, что тебя ждет.
Я была слишком ошеломлена, чтобы говорить.
– Спасибо, Джеки.
Она отмахнулась.
– Теперь вали. У меня работа, и, судя по всему, тебя тоже ждет куча бумажек.
– Верно. Что ж, спасибо еще раз, – сказала я и повернулась, чтобы уйти.
– А если когда-нибудь надумаешь вернуться на работу к лучшему боссу, о котором можно мечтать, то двери открыты! – крикнула она вслед.
Я остановилась и оглянулась через плечо. К моему удивлению, Джеки улыбалась. Я улыбнулась в ответ.
– Увидимся, Джеки.
32
Снотворное больше не интересовало меня. Теперь мне были нужны стимулянты, которые когда-то принимал Пол, и внутривенная инъекция кофе. Потому что мое тело требовало только одного – отдыха. Из-за этого я чуть не проспала сделку.
– Ты что, не получила мое сообщение? – спросил Радж, когда я галопом вбежала в офис, где мы должны были встретиться.
– Сообщение? Какое сообщение? – Я стерла с уголка рта каплю не то слюны, не то тающего снега и подтянула штаны, которые угрожали свалиться и открыть миру мои ягодицы, теперь напоминавшие оладьи.
Он посмотрел на меня с беспокойством.
– Ничего особенного. Ты ведь уже пришла. Хотя, наверное, тебя нужно предупредить…
– Здесь Том, – сказала я, когда передо мной распахнулась дверь и я увидела мужа за длинным деревянным столом. На меня нахлынули эмоции, но это не была злость. И, к счастью, не нежность. Скорее… разочарование. Что все-таки пришлось снова увидеть его.
– Здесь Том, – повторил Радж. Он сжал ладони. – Надеюсь, ты не передумаешь заключать сделку.
Не обращая внимания на Раджа, я влетела в переговорную.
– Иезусе, Том, – сказала я, словно Бог не опознал бы имени своего единородного сына из-за того, что я переврала пару букв. – Вопил-вопил и все-таки явился? Это не сон? – Я прищурилась, глядя на него, и в голову мне пришел другой вариант. – Только не говори мне, что пришел, чтобы попытаться сорвать продажу.
Не дожидаясь ответа, я отвернулась и протянула руку миниатюрной женщине, сидевшей через несколько стульев от Тома, который с интересом наблюдал за мной.
– Привет, я Либби Росс Миллер. Не волнуйтесь, я все еще намерена продать вам свою квартиру, даже если это нанесет ущерб моему будущему бывшему мужу.
Женщина нервно рассмеялась и медленно протянула мне руку.
– Здорово.
Том откашлялся.
– Либби, я вовсе не собираюсь блокировать продажу.
– А что, Том? Счел забавным напомнить мне, что ты еще существуешь? – Я плюхнулась на стул прямо напротив него. – Я уже почти забыла об этом, но нет того, чего не может поправить небольшая электрошоковая терапия. – «Или химиотерапия», – подумала я, вспоминая, как в конце своей жизни мама забывала даже самое важное, например, сколько лет Полу и мне.
– Либз, прекрати, – сказал Том. – Я думал, что у нас все налаживается.
Я подняла брови.
– Стало бы налаживаться, если бы ты сразу согласился приехать и не устраивал этого дурацкого сюрприза.
Радж постучал пальцами по столу.
– Послушайте, вы оба на месте, так что давайте покончим с этим. Я сейчас приведу главного агента и второго риелтора. Скоро вернусь.
Радж выбежал за дверь, я уставилась на Тома, Том уставился на стол, а женщина, которая теперь знала, что покупает дом вместе с призраками двух людей, которые когда-то не то любили, не то не любили друг друга, лихорадочно строчила эсэмэски, вероятно, спрашивая друзей и родных, не следует ли ей отказаться.
Радж вернулся с двумя лощеными дамочками компетентного вида, и все трое уселись за стол, как утки, в рядок. Они принялись тасовать и раздавать бумаги, инструктируя нас: подписать здесь, и тут, и там, и еще, и еще, – я думала, что рука у меня отвалится. Люминесцентные лампы создавали эффект нимбов, и глядя на белый свет вокруг головы Радж, я начала оседать на стуле.
Не успела я сообразить, что к чему, как Том оказался рядом со мной.
– Либби, – прошептал он. – Все в порядке? У тебя нездоровый вид.
– Ты почти прав, Том, – пробормотала я, спрашивая себя, то ли это приступ паники замедленного действия, то ли я сейчас в очередной раз потеряю сознание.
Том посмотрел на Раджа и двух дамочек.
– Можно сделать перерыв? – спросил он, не ожидая ответа. – Давай пойдем попьем водички, – сказал он мне, за руку ведя меня в вестибюль. Усадив меня на скамейку, он отошел к кулеру и принес мне полный стакан воды. – Ты завтракала?
Я взяла стакан.
– Как сказать…
Вообще-то я и не ужинала: раковая диета значительно ослабила мой интерес к пищевым продуктам крепостью менее сорока градусов.
