– Может, объяснение вашего соседа и верное, – задумчиво сказал Александр, внимательно выслушав ее сбивчивую речь. – Да и этих сбежавших уголовников, конечно, тоже со счетов списывать не стоит. Одно я знаю точно, это был не Паша. Он ушел из лагеря только сегодня утром. А вот куда подевался или кого встретил, вот это я очень хотел бы знать. Ладно, пока не совсем поздно, пойду поговорю с соседями вашими, может, Паша к ним сегодня заходил. Как вы считаете, они должны его помнить?
– Вряд ли, потому что Полиект Кириллович хоть и отсюда родом, но в годы нашего детства на Севере жил. К матери своей, тете Маисе, приезжал редко. Я его, к примеру, совсем не помнила, как и он меня. Значит, и Павлика тоже. Но если он кого видел, то обязательно вам расскажет. Они со Светланой Георгиевной очень хорошие люди. Добрые.
– Ладно, пойдем, Ленчик, – обратился Александр ко второму молодому человеку, который за все это время не проронил ни слова, – познакомимся с этими добрыми людьми. Оставим девушку в покое. Ей лечь бы надо, да и лоб наконец обработать. Кстати, если хотите, можно дойти до нашего лагеря, у нас там медсестра есть.
– Да что вы, я сама, – снова смутилась Ира, представив, как она выглядит с рассеченной бровью и перемазанным кровью лицом.
– А если у вас сотрясение мозга? Вы как вообще? Голова не болит? Не кружится?
– Да все у меня в порядке. Александр, вы потом, когда Павлик найдется, дайте знать, что у него все в порядке. Да и встретилась бы я с ним с удовольствием. Друг детства как-никак.
– Хорошо. – Он снова усмехнулся, словно плеснулось виски в хрустальном бокале, ловя солнечных зайчиков. – Обещаю. За информацию про зэков спасибо. Будем внимательны.
– Осторожнее там, на болотах. – Слова вырвались у Ирины до того, как она оценила их уместность. Но ее собеседники не увидели в них ничего неуместного.
– Мы профессионалы. Школу хорошую прошли, – серьезно сказал Александр. – Так что, наоборот, еще и за вами присмотрим. В обиду не дадим.
– Подождите. – Ирина остановила мужчин, уже повернувшихся, чтобы уходить. – Я соседей по телефону предупрежу. У них собаки сторожевые. Если чужие идут, Полиект Кириллович их в вольер загоняет, а то разорвут.
– Собаки? Это хорошо. Я правильно понимаю, что если бы в деревне сегодня были чужие, в том числе и Павел, то они бы подняли шум.
– Да, правильно. Они ночью лаяли, как ненормальные. Полиект Кириллович сказал, что на грозу, но, может, и на чужих. А днем я лая не слышала. Но с речки это и невозможно, да и спала я днем крепко. В общем, постойте, я сейчас соседям позвоню.
Она сбегала домой, взяла телефон, нажала на кнопку, включая его, бросила взгляд на сопящего сынишку и снова выбежала на крыльцо.
Экран засветился молочным светом, показывая, что смартфон готов к работе. Ирина открыла последние вызовы, набрала номер Куликовых, коротко предупредила о нежданных гостях.
– Он сейчас загонит собак, – сказала она, отключившись, и машинально открыла иконку текстовых сообщений, где жирно светилась цифра 1.
Оно пришло с неизвестного номера и гласило: «Тебе не жить, сука. И щенку твоему тоже. В город лучше не возвращайся».
Прочитав его, Ира невольно побледнела и машинально дернулась, стирая сообщение, внося номер в «черный список» и тут же выключая телефон.
– Что-то случилось? – спросил внимательно наблюдавший за ее судорожными движениями Александр.
– Нет-нет, все в порядке. – Не хватало ей еще грузить незнакомых людей своими проблемами. – Идите, Полиект Кириллович вас ждет.
– До встречи, Ирина Поливанова. И про медсестру подумайте. Ее Таня зовут, – спокойно сказал Александр, взял своего молодого товарища за плечо и зашагал в сторону деревенской улицы.
Ира, как зачарованная, стояла на крыльце и смотрела им вслед, испытывая отчего-то острое чувство потери.
Глава 4
Обратно в лагерь Веретьев возвращался еще более встревоженным, чем уходил. Они с Ленькой обошли три окрестные деревни, и во всех никто не видел сегодня Пашу Головина. Такое чувство, что, распрощавшись с друзьями утром, тот словно сквозь землю провалился. С учетом близости гибельных болот это было очень страшное образное выражение.
Конечно, Ольга говорила, что болота эти Павел знал как свои пять пальцев и даже в юности вехами прокладывал путь в самое сердце трясины, но кто знает, что могло поменяться здесь с годами. Вот только зачем его могло понести на эти самые болота, если дорога в деревни вела совсем в другую сторону? И почему Павел так и не дошел до своего родного Заднего, до которого напрямки через лесок было совсем рукой подать?
Ответа на эти вопросы у Веретьева не было, и он мучился снедавшей его тревогой, от которой даже покалывало кончики пальцев. Лагерь уже спал, только у костра, рядом с дежурящим сегодня ночью Игнатом, сидели еще три головы: две светловолосые и одна седая. Ольга, Таня, Надежда.
Почему-то эта картина вызвала в памяти вид совсем другой головы – с выбившимися из не туго заплетенных косичек медовыми прядями, слегка выгоревшими на солнце. Эта смелая девушка Ирина, бросившаяся, как волчица, уводить их от норы с детенышем, была совсем непохожа на деревенскую, несмотря на простенький сарафанчик и уже устоявшийся ровный северный загар, выдающий, что она много времени проводит на свежем воздухе. Да и лицо было не городское: свежее, выспавшееся, без теней под глазами и легких морщинок, неизбежных при ежедневном офисном стрессе. И чего она делает в сельской глуши одна с ребенком?
Впрочем, додумывать эту мысль было некогда, потому что при виде появившихся мужчин взметнулись сидящие у костра женщины. Первой со всех ног к Веретьеву бросилась Таня.
– Вернулись? Ну, и слава богу.
Он не увидел, а скорее седьмым чувством осознал, что она была готова повиснуть у него на рукаве, но в последний момент сдержалась. Он не был «ее мужчиной», с которым позволительно было такое бурное проявление радости. Потом подошла Ольга, лицо которой было чуть бледнее обычного.
– Ну что? Нашелся?
Веретьев отрицательно покачал головой.
– Его никто не видел.
– Вообще никто? – напряженно уточнила она. – Ни в одном доме?
– В Заднем всего два жилых дома. Там его точно не было. У одного из жителей во дворе две кавказские овчарки. Здоровенные и дрессированные. Натасканы при приближении чужаков подавать голос. Сегодня они не лаяли, а это значит, что в деревне никого чужого не было. И вот этого я понять никак не могу. Мы с Ленькой не поленились, обошли еще две деревни неподалеку. Крюк дали в общей сложности километров десять. В одной деревне пять жилых домов, во второй, с учетом дачников, пятнадцать. Не заходил туда Паша, и никто с ним не разговаривал.
– И где же он тогда? – В голосе Ольги зазвучали близкие слезы. – Не мог же он в город уехать.
– Не мог, – согласился Веретьев. – Или мы чего-то не знаем. Пожалуй, сделаем так. Завтра отправим кого-нибудь из ребят к машинам. Посмотрим, на месте ли Пашкин джип. А сами прочешем лес и болота. Вдруг его все-таки зачем-то туда потянуло. Мог упасть, ногу сломать, например. Да мало ли что. Мы его найдем, Оль, я тебе обещаю.
