Потом раздался выстрел, отчего-то совсем негромкий. Это было странно, потому что Ирине казалось, что уход из жизни должен сопровождаться большим шумом, и немного обидно из-за того, что даже шумихи при смерти она оказалась недостойной. Она закрыла глаза и прислушалась к собственным ощущениям, но больно нигде не было. Ни в груди, ни в животе, ни в голове. Ну, и куда это ее, спрашивается, ранили? С закрытыми глазами она ощущала собственную невесомость, но отчего-то не падала, а продолжала стоять под деревом, под которым ее застала внезапная атака Татьяны. В этом было что-то неправильное, убитым полагалось лежать, а не стоять, поэтому, немного подумав, Ирина, как была с закрытыми глазами, тихонечко опустилась на влажный мох.
Где-то в другой Вселенной, в той, в которой она была до смерти, кричали и, кажется, бегали люди. Наверное, ловили ее убийцу. Еще плакала женщина, кажется, Таня, видимо осознавшая, что именно натворила. Таню Ирине было совсем не жалко.
– Ты что, в обмороке, что ли?
Кто-то опустился рядом с ней на колени, поднял ее голову, легонько потряс за плечи. Голос был знакомый, но чужой, не веретьевский. Думать об этом было тоже обидно, а еще мучило легкое любопытство, кого именно ее судьба озаботила сильнее, чем командира поискового отряда, поэтому, несмотря на то что она только что умерла, Ирина открыла глаза. Рядом с ней на коленях стоял Игнат.
– Саш, все в порядке, – крикнул он и даже приподнял Иринину голову повыше, видимо, для того, чтобы Веретьеву было лучше видно. – Воды дать? – теперь он обращался уже к Ирине, которая отрицательно замотала головой, решительно высвободилась из чужих, совсем не ласковых рук и села.
В центре поляны, матерясь и шипя от боли, лежал уголовник постарше, тот самый, который пытался убежать, воспользовавшись переключением всеобщего внимания на мелодраматическую сцену с пистолетом. Из разорванной пониже колена штанины текла кровь. По-прежнему связанные ремнем руки не давали ему возможности схватиться за раненую конечность, поэтому он просто катался по земле, страдая от боли.
Татьяна сидела на земле, закрыв лицо руками, плечи ее тряслись. Рядом стоял Веретьев с пистолетом.
– Хватит рыдать, – то ли попросил, то ли приказал он. – Мы на болоте, и так мокро.
– Я впервые в жизни стреляла в живого человека, – пробормотала Татьяна.
Ее голос из-за сомкнутых ладоней звучал неразборчиво.
– Ты и целилась в живого человека впервые, – сухо сообщил Александр. – Не могу сказать, что я вообще одобряю то, что ты сделала, но не могу не сказать спасибо за то, что ты в последний момент поменяла мишень.
Ирина потерла лоб рукой. Она не очень понимала, что именно произошло. Получается, что Татьяна выстрелила вовсе не в нее, а в убегавшего бандита?
Она встала на ноги, неловко отряхивая джинсы, которые успели намокнуть на попе и теперь были холодные и немного липкие, как лягушка. Из палатки, в которой они ночевали, выглянула Надежда Александровна, словно чтобы убедиться, что все закончилось. Одним взглядом оценила обстановку, вышла наружу, подошла к Ирине.
– Мальчонка не проснулся, – сказала она, – так что не напугался от пальбы и шума. Хорошо в детстве спать, сладко. Пойдем, я тебе свои штаны дам, переоденешься, а то так и простудиться недолго.
– Успокоилась? Больше дурить не будешь? – это Веретьев спросил Татьяну, которая по-прежнему рыдала, сидя на земле.
Ирина не к месту подумала о том, что ее штаны тоже наверняка промокли на попе.
– Да.
– Ну, и хорошо. Рану ему обработай. Еще на хватало, чтобы он тут у нас кровью истек. Игнат, звони полицейским.
Бойцы отряда подвели второго преступника поближе к его раненному компаньону. Расстелили на земле кусок брезента, переложили на него стонущего беглеца, усадили рядом напарника, встали вокруг полукругом. Всхлипывающая Татьяна сходила в медицинскую палатку, принесла необходимое, наклонилась над пациентом. Тот в ужасе отпрянул, хрипя проклятия.
– Не бойся, добивать не буду, – буднично сказала Татьяна, споро разрезала штанину, обнажая бледную волосатую голень.
– Сука…
– Какая есть.
Ирина смотрела во все глаза. Ей казалось, что все происходит не с ней. Как будто она случайно оказалась внутри боевика, как в компьютерной игре-симуляторе, и теперь движется вместе с героями, вот только правил этой игры не знает.
– Испугалась? – К ней подошел Веретьев, нежно погладил по щеке.
Ирина немного отпрянула, покосилась на возящуюся с пациентом Таню. Та, занятая своими делами, похоже, сейчас за ними не следила.
– Если честно, то нет. Мне вдруг показалось, что сейчас все плохое, с чем мне довелось встретиться, исчезнет само собой, и от этого наступило такое облегчение, что сейчас мне даже немного жалко, что ничего не закончилось, и мой бой с жизнью продолжается, и снова надо волноваться, что он неравный.
– «Ему говорят, что окончен бой. И пора вести учет несбывшимся снам. Ему говорят, что пора домой. Дома, по слухам, уже весна», – процитировал Александр. Кажется, это были строчки из песни Максима Леонидова и называлась она «Конь». – Можешь переставать воевать. Теперь за тебя буду воевать я.
– А на мою долю тогда что останется? – улыбнулась Ирина.
– Ждать дома, как и положено жене воина.
– Саша, – она немного понизила голос, чтобы даже случайно не услышали остальные, – а ты мне что, предложение делаешь?
В его глазах отразилось смятение, и Ирине вдруг стало грустно оттого, что он так испугался.
– Ты прости, я понимаю, что время и место не очень подходящие, поэтому официальное предложение я тебе позже сделаю. Как и положено, с кольцом, букетом и вставанием на одно колено, а пока просто ответственно заявляю, что принимаю на себя ответственность за тебя и за Ваню. На всю оставшуюся жизнь. Ты уж прости, что тебя из-за меня только что чудом не убили, но, честное слово, это больше никогда не повторится.
– А как же Таня?
– У меня никогда ничего с ней не было.
– Я понимаю. Ты извини, но это видно невооруженным глазом. Она за тобой бегает, а ты ее не поощряешь, но боишься обидеть ненароком. Саша, это нечестно, это все равно что собаке хвост по частям рубить, лучше уж резко, но за один раз. Понимаешь?
– Ир, честное слово, с этим я разберусь тоже. Я ж не знал, что она может так далеко зайти. Меня до этого было не к кому ревновать, поэтому я даже не думал, что у нее так может резьбу сорвать.
– Ребята сказали, минут через сорок до нас доедут. – К ним подошел Женя Макаров, деликатно покашлял, чтобы обратить на себя внимание.
– Отлично, значит, у нас есть немного времени.
– На что? – Макаров смотрел с искренним непониманием.
– Чтобы поговорить с этими гавриками. У меня имеется к ним пара вопросов.
Веретьев улыбнулся Ирине, словно извиняясь, снова отошел в центр поляны, где уже закончила колдовать над раненым Татьяна.
