Веретьев развернулся и коротко ударил Ирину по щеке. Голова ее мотнулась, от неожиданности клацнули зубы, и она замолчала, уставившись на мужчину, которому всего несколько часов назад признавалась в любви.
– Никогда. Никогда не думай о людях хуже, чем они есть на самом деле, – коротко приказал он. – Никто из членов моего отряда никогда не обидит ребенка. Иди за мной. След в след. Если тебя начнет засасывать, мы потеряем время, а у нас его нет.
Вокруг слышалась перекличка членов отряда, которые, все как один, спешили на помощь Тане.
Ирина пыталась что-то сказать, но Веретьев приложил палец к ее губам.
– Тихо! Я слушаю.
Она послушно закрыла рот.
– Мы ближе всех, кажется. Пошли. И помни. След в след. И не причиняй ты лишних хлопот, ей-богу. Их и без тебя достаточно. Таня-я-я, я иду-у-у-у, – снова заорал он.
– Хо-ро-шо-о-о-о-о.
Голос Татьяны, которая начала считать вслух, становился все ближе. Дождь стал реже, а через пару шагов и вовсе утих, видимо устав издеваться над обессилившими от поисков людьми. Совсем скоро Ирина начала различать тонкий детский плач. Ванечка.
Еще через пару шагов Веретьев остановился, и она снова уткнулась в его спину, высунулась из-за нее и увидела сына. Ванечка весь мокрый, сидел на какой-то кочке, видимо вытолкнутый туда Татьяной, и плакал, а в трех шагах от него в трясине неподвижно стояла молодая женщина и только громко и отчетливо продолжала считать вслух. Вода доходила ей по пояс.
– Не двигайся, – проорал Веретьев. – Старайся как можно меньше шевелиться.
– Я знаю, – ответила Татьяна. – Это пока я малого выталкивала, меня так затянуло. Я не шевелюсь, Саша. Не волнуйся.
– Ты стой тут, – коротко приказал Ирине Веретьев. – Я сейчас схожу за Ваней, передам его тебе и вернусь, чтобы вытащить Таню. И если ты хотя бы на сантиметр сдвинешься с места, клянусь, я потом тебя выпорю.
Ирина молчала, признавая сейчас за Веретьевым право на любые действия и любые слова. Она была готова беспрекословно слушаться и сейчас, и всегда. Ее мальчик был жив, только очень напуган. Она видела его лицо, его блестящие глазенки, в которых застыл страх, она мечтала только о том, чтобы прижать его тельце к себе, и уже представляла, как они окажутся в тепле и безопасности своего дома, где она снимет с Ванечки мокрую одежду и разотрет его водкой и уложит в кровать, и ляжет рядом, и никогда-никогда больше никуда его не отпустит.
Она видела, как Александр аккуратно прыгает с кочки на кочку, останавливается, щупает надежность под следующим своим шагом, переносит вес с одной ноги на другую, снова прыгает и опять останавливается. Минута – и он уже стоял рядом с Ваней, подхватил мальчика на руки, ощупал, проверяя, цел ли, ободрительно крикнул Ирине: «Порядок», бросил короткий взгляд на Татьяну, которой вода, видимо, приводимая в движение широкими веретьевскими шагами, уже доходила по грудь.
– Я быстро, – коротко пообещал он.
– Не сомневаюсь, – хрипловато ответила девушка.
Такими же точными и аккуратными прыжками, ставшими более тяжелыми от того, что на руках у него был ребенок, Веретьев вернулся к Ирине, протянул ей драгоценную ношу.
– Ради всего святого, стой на месте. – И снова повернулся спиной, возвращаясь в трясину, к Тане.
На мгновение Ирине показалось, что топь сейчас поглотит их обоих и тем самым осуществит то сокровенное желание, к которому стремилась Таня, – соединиться с Веретьевым навсегда, пусть и в толще болотной воды.
– Хочу пить, – сказал Ванечка, перестав плакать. И снова повторил: – Хочу пить.
Ирина присела, бережно держа сына на коленях, одной рукой зачерпнула прозрачную коричневатую болотную воду. Откуда-то из далекого детства всплывали в голове обрывки знаний о том, что болотная вода в местах скопления сфагновых мхов полностью безопасна для питья. Да и вообще, успокоить ребенка сейчас было важнее всего.
Сын пил из ее ладошки, смешно вытянув губы трубочкой, а Ирина поверх его головы с тревогой смотрела, как Александр пытается добраться до Татьяны. В какой-то момент его нога соскочила с кочки и провалилась по колено. Он с проклятиями вытащил ее, начерпав полный сапог воды, затем лег на живот и пополз, распределяя свой немалый вес по большей поверхности. Протянул руки к девушке: «Держись».
Татьяна вцепилась в него и тоже легла на болотную жижу, позволяя тянуть себя как застрявшую в бутылке с шампанским пробку. Ирина, как зачарованная, смотрела на борьбу человека с болотом, еще не понимая, кто победит в этой смертельной схватке. На помощь Веретьеву уже пробирался Игнат, с другой стороны прыгал с кочки на кочку Женя Медведев, да и остальные члены отряда тоже стекались сюда, на поле боя. Один доставал из-за пазухи веревку, другие тащили ветки, чтобы подложить под тело Татьяны лаги. Через пару минут все было закончено, и девушка, мокрая, заляпанная грязью и тиной, но живая и невредимая, очутилась рядом с Ириной и тяжело опустилась на землю.
– Фу-ты, господи, думала, затянет.
– Выбираться отсюда надо, – буднично сообщил подошедший, тоже мокрый с головы до ног, Веретьев. – Мальца обогреть надо, да и самим просохнуть. До тверди еще прыгать и прыгать, так что расходимся малыми группами. Я замыкающий, пошли.
Надежда Александровна попыталась взять у Ирины Ванечку, но малыш судорожно вцепился в мать, не отпуская ее. Да и Ирина сейчас не рассталась бы с сыном ни за что на свете.
– Я сама, – только и сказала она, – я сама.
Меньше чем через полчаса они вернулись в лагерь, где невозмутимая и молчаливая Ольга развела большой костер. Бойцы отряда молча раздевались, развешивали промокшую одежду, ныряли в свои палатки, чтобы переодеться в сухое. Надежда Александровна в своей палатке выдала Ирине большое одеяло – завернуть Ванечку. Сходила к костру и принесла кружку горячего ароматного чаю, напившись которого ребенок сразу уснул.
Ирина смотрела на сына, не зная, что предпринять. С одной стороны, она так мечтала о теплой постели, да и для сына отсыревшая палатка была не лучшим местом после ночных приключений. С другой – сын так сладко спал, да и не тащить же его по лесу завернутым в одно одеяло.
В палатку заглянул Веретьев, успевший переодеться в сухую одежду.
– Я пошел, – сказал он. – Ждите меня здесь, ладно?
– Куда? – не поняла Ирина.
– Скоро семь часов, время кормить ту бригаду, которая на болотах. Вчера Светлана Куликова сказала, что следующие термосы ее муж пообещал доставить сегодня утром. Мне пора идти, если я не хочу упустить Мохова.
– Ты не оставил эту затею? – с тревогой спросила Ирина. – Все же закончилось. Убийца Вени изобличен, и то обстоятельство, что он умер, ничего же уже кардинально не меняет.
– Нет, ничего не закончилось, потому что Паша не найден. Я должен довести это дело до конца. Ваня спит, и тебе лучше подождать здесь до утра. Ты устала и переволновалась. Ложись спать здесь, а к тому моменту, когда ты проснешься, я уже вернусь, причем с ответами на все вопросы.
