– И он снова вернулся в дом и убил Веню, – вздохнула Ирина, слушая рассказ Веретьева.
– Да, убил. Он был на пределе от того, что происходило вокруг, и, когда я приехал после ареста уголовников, нечаянно сболтнул мне о том, что здесь работала экспедиция, занимавшаяся поиском алмазов. Думаю, что он сто раз проклял себя за свой длинный язык и с того момента не спускал с меня глаз. Когда Полиект Куликов умер, обвиненный мной в убийстве, Семен Ильич понял, что я обо всем догадался. У него оставалась только одна ночь для того, чтобы заставить нас с тобой замолчать. Если бы не Ваня, отправившийся на поиски бабы Нади, мы бы сгорели в доме, который Полевой поджег. Он понятия не имел, что мы отправились в ночи искать ребенка на болотах. И, думаю, был немало шокирован, увидев тебя на пепелище живой и невредимой. Вот только сделать уже ничего не мог. Пожарные приехали, да Игнат с ребятами был рядом.
– Мечтал о райских кущах, а теперь закончит свои дни в тюрьме. Ты знаешь, Саша, я много про это думала, еще с того момента, как на меня после Димочкиной смерти бандиты наехали. Деньги обладают очень сильным анестезирующим эффектом. У человека словно замораживаются все чувства. Совесть, страх, сочувствие, даже способность чувствовать боль. Вот этот Семен Ильич – он же не человек совсем, а зомби. Страшно это. И противно.
– Зато у всей этой истории есть и светлая сторона, – Веретьев поцеловал Ирину в нос, взъерошил волосы на голове. Они, как всегда, выбивались из неплотных косичек, непослушно торчали в разные стороны, и это умиляло его до невозможности. – Тебе и Ванечке ничего не угрожает. Твой дед наконец-то вернулся с болот, и мы сможем похоронить его по-человечески. Ну, и самое главное – мы с тобой встретились и больше никогда не расстанемся.
– Да, это самое главное, – горячо сказала Ирина и крепко-крепко поцеловала Веретьева в губы.
Эпилог
Лето в этом году только и делало, что доказывало, что умеет удивлять. Небывалая в их местах июньская жара сменилась холодным и дождливым июлем, который плавно перетек в такой же унылый и совершенно безрадостный август. Воды было столько, что земля уже не впитывала ее, на болоте не было ягод, а в лесу грибов, из колодца можно было умываться, просто откинув крышку, местные жаловались на неурожай огурцов и гниющую картошку.
Соловьевское кладбище, к счастью, было расположено на горке, поэтому добраться туда можно было без особых проблем и между могилами бродить не в резиновых сапогах, а в обычных кроссовках.
Именно сегодняшний день, судя по обещаниям гидрометцентра, последний теплый день этого лета, выдался солнечным. Легкий ветер шевелил собранные в две косички волосы на голове стоящей перед новым мраморным памятником Ирины.
«Петр и Мария Поливановы», – было написано на нем.
С выбитого на камне изображения, того же, что и на старых, послесвадебных фотографиях, которые уцелели благодаря тому, что незадолго до пожара их забрал Веретьев, серьезно смотрели ее бабушка и дед. Через сорок с лишним лет разлуки они наконец-то снова были вместе.
– Хорошо, что ты меня сюда вытащила. – К Ирине подошел отец, обнял за плечи. – Даже и не думал, что столько воспоминаний нахлынет. И вам, Саша, спасибо, – он повернулся к стоящему чуть в сторонке зятю, – и за хлопоты с захоронением, и за памятник, ну, и главное, за Иришку.
– Это вам спасибо. – Веретьев улыбнулся. – Вы вырастили для меня прекрасную жену, с которой я несказанно счастлив. И намерен в скором времени стать еще счастливее.
Он покосился на Иринин живот, еще совсем плоский, к которому она то и дело легко прикасалась рукой, словно защищая от внешнего мира.
– Да уж, – вмешалась в разговор Иринина мама, держащая на руках Ванечку. – Я еще внука впервые увидела, а вы уже готовы меня внучкой порадовать. Лихо вы, ребята. Хорошо хоть со свадьбой подождали, пока мы приехать сможем. Уж больно ты у меня, Ира, самостоятельная. Все сама всегда решаешь.
– Будешь тут самостоятельной, когда родители оставляют тебя одну и даже на внука приезжают посмотреть два с половиной года спустя. – Веретьев чувствовал, что начинает заводиться, но Ирина подошла, положила руку ему на плечо, улыбнулась успокаивающе, и он тут же начал остывать, показывая чудеса послушности. Удивительным образом влияла на него эта женщина.
– Все хорошо. Я всегда могла за себя постоять, – сказала она и улыбнулась родителям. – А теперь вы и вовсе можете быть за меня спокойны, потому что у меня есть Саша. И, мамочка, папа, если б вы только знали, как я рада, что вы смогли вчера быть на нашей свадьбе и что сегодня мы все вместе приехали сюда. И бабуля, я знаю, рада тоже.
Как по команде, они все повернули головы и посмотрели на выбитое на камне изображение серьезного мужчины и красивой молодой женщины. Может, бившее в глаза солнце было тому виной, но сейчас Веретьеву казалось, что Мария Поливанова улыбается.
Конец
* * *
У Людмилы МАРТОВОЙ легкий стиль, но при этом не легковесное содержание. Ее героини на своем примере показывают: если много сделать сегодня, то завтра все обязательно получится. А еще они учат ничего не бояться, ведь если посмотреть своим страхам в лицо, то с ними будет гораздо легче бороться!
