103-я и 5-й вращают усиками со скоростью 12 000 вибраций в секунду, оценивая противника. «Не выдержим».
Пропальцевски настроенных революционеров всего пятьдесят тысяч насекомых разного рода на сто двадцать тысяч сплоченных и решительных бел-о-канских солдат.
Принцесса в последний раз пытается поладить. Она очень сильно выделяет:
– Солдаты, мы – братья. Мы – тоже бел-о-канцы. Мы возвращаемся в свое гнездо, чтобы предупредить всех о большой опасности. Пальцы хотят завоевать лес.
Ответа нет.
Принцесса 103-я усиком указывает на белый плакат. Она утверждает, что это знак угрозы.
– Мы хотим поговорить с Матерью.
На этот раз мандибулы бел-о-канцев с сухим треском поднимаются подобно частоколу. Федеральные войска готовы атаковать. На переговоры времени уже нет. Надо быстро разрабатывать оборонительную стратегию.
6-й предлагает направить основной удар на левый фланг, состоящий из солдат с мощными мандибулами. Он надеется на то, что огонь вызовет панику в рядах этих неотесанных грубиянов, они переметнутся на другую сторону и начнут драться со своими.
Принцесса находит идею удачной, но еще более эффективным оружием огонь будет против легионов кавалерии.
Следует быстрое совещание. Сложность Революции Пальцев в том, что в ней участвуют разнородные насекомые, чью реакцию во время массовой схватки трудно предсказать. Что будут делать совсем крошечные муравьи, не имеющие даже боевых мандибул? Не говоря уже про медлительных улиток с огнем на спине... Они быстро запаникуют, когда неприятель облепит их.
Федеральная армия с полками, построенными по кастам, размеру мандибул и степени чувствительности усиков, неумолимо приближается. К ней подходят новые подкрепления. Да сколько же их? Видимо, сотни и сотни тысяч.
Чем ближе противник, тем яснее революционеры понимают, что сражение проиграно заранее. Многие, примкнувшие к ним из любопытства маленькие насекомые отказываются от борьбы и сразу убегают.
Федеральная армия надвигается.
Караванные улитки, понявшие наконец что происходит, широко разевают рты и беззвучно вопят от страха. У улиток во рту 25 600 крошечных острых зубов, которыми они пережевывают листья салата.
Улитки-левши, которых можно узнать по закрученной вправо раковине, оказываются самыми нервными. Они высоко поднимают рожки, на концах которых, словно почки, с чмоканьем открываются глаза. Некоторые вытягивают туловище и изо всех сил бьют головой по раковине, чтобы сбросить оттуда мирмекийцев и их никому не нужный скарб. А потом удирают с поля битвы.
Уже первая линия вражеских артиллеристов заняла боевую позицию. Брюшки приподнимаются и выпускают едкий град желтых зарядов по передним рядам революционеров. Тела раненых корчатся от боли.
Вторая линия артиллеристов сменяет первую, прицеливается и наносит столь же значительный урон.
Начинается уничтожение революционеров. В последних рядах растет количество дезертиров. Не настолько уж сильно интересуют их Пальцы, чтобы мериться силой с великой федерацией рыжих муравьев.
Задетые кислотой улитки, обезумев от ужаса, вытягивают шеи к небу, раскачивают ими из стороны в сторону. Во время такой паники они рефлекторно производят вдвое больше слизи, вероятно, для того, чтобы бежать было быстрее. Слишком близко находящиеся к улиткам революционеры вязнут в слизи. Некоторых из них эти травоядные еще и кусают острыми, как иголки, зубками.
Две армии противостоят друг другу, как пара огромных взбешенных подраненных животных. Пока все еще тихо. Все знают, что впереди большой рукопашный бой.
Двести двадцать тысяч против неполных пятидесяти – да, схватка будет жестокой.
Один из федеральных муравьев поднимает усик. Запах брошен.
– В атаку!
И вскоре рев боевых запахов поднимается над тысячами поднятых усиков.
Революционеры глубоко вонзают когти в землю, чтобы противостоять натиску.
Сотни федеральных полчищ несутся прямо на них. Всадники скачут галопом. Артиллеристы торопятся. Рубаки бегут, подняв головы, чтобы не задевать друг друга длинными саблями. Легкая пехота мчится, не отставая, в затылок тяжелой. Земля дрожит под ними.
Армии сталкиваются.
Удар. Мандибулы первой федеральной линии скрещиваются с мандибулами первой революционной.
После этого мощного черного поцелуя полчища обеих армий расползаются по флангам, словно ширя гробовую улыбку. Обнаженные мандибулы продвигаются в чаще лапок, перерубая колени. Вихрь федеральных полчищ прорывается сквозь революционную оборону.
Двадцать самых сильных революционеров размахивают горящей веткой, держа кавалерию на дистанции. Оружие вселяет ужас в ближайших врагов, но не может компенсировать их численное превосходство. Тем более что всадники, видимо, были предупреждены и ждали, что путешествующий по лесу огонь появится на поле сражения: они быстро приходят в себя и просто минуют стороной пламенеющие факелы.
Рукопашная кипит. Стреляют. Вьют. Кусаются. Выделяют угрожающие запахи. Стискивают друг друга в объятиях, пока не захрустит под клещами челюстей неприятельский панцирь. Лохмотья расколотого хитина обнажают нежную плоть. Режут. Оглушают. Плюют друг в друга запахи, полные непристойностей. Делают подножки. Надсаживают усики. Отрезают шеи. Выкалывают глаза. Ломают мандибулы. Отрывают губы.
Смертельная ярость достигла предела, кое-кто уже, опьянев от убийств, рубит подряд и своих, и чужих.
Безголовые тела бегут по полю сражения, усиливая общую сумятицу. Головы без тела, подпрыгивая, катятся по земле, понимая наконец весь ужас массовой резни. Но никто их не слушает.
У взобравшегося на пригорок и прицелившегося брюшком 15-го кислота бьет ключом, пулеметными очередями. Зад его дымится. Опустошив брюшко, он бросается на таран, выставив вперед колючую макушку черепа. 5-й, стоя на четырех лапках, раздает оплеухи передними, как двумя хлыстами с крючками когтей на концах. Совершенно разбушевавшийся 8-й хватает неприятельский труп и вращает над головой, прежде чем зашвырнуть его изо всех сил в гущу кавалерии. Он думает, что катапульта однажды сделает подобного рода подвиг обычным делом. Он собирается повторить его, но несколько неприятелей уже окружили его и располосовывают ему панцирь.
Муравьи прячутся в углублениях в земле, чтобы удобнее было застать врага врасплох. Бегают по кругу вокруг травинок, чтобы вымотать противника. 14-й пытается вступить с неприятелем в переговоры, безуспешно. 16-й облеплен врагами и, несмотря на великолепно работающий орган Джонстона, теряет ориентацию. 9-й собирается в комок, катится на группу противников и сбивает их с ног. Остается лишь отрезать им усики, пока они не пришли в себя. Муравей без усиков драться не может.
Но наступающие идут сплошной волной.
Принцесса 103-я ошеломлена тем, что члены одной семьи могут так беспощадно истреблять друг друга. Союзники или противники, но на этом, уже траурном поле боя они ведь прежде всего родичи.
