С моих губ помимо воли срывались древние слова, значение которых я не знала. Слова древнего ритуала, который боги придумали на крайний случай, именно поэтому они выбрали два практически невыполнимых условия, чтобы маги не смогли просто так воспользоваться им. Только в самом крайнем случае, когда иного выхода нет.
Я продолжала зачитывать незнакомые слова, с ужасом понимая, что должно произойти, когда они закончится. Последний этап ритуала принесения в жертву, и я должна пронзить ритуальным клинком прямо в сердце. Я не никак этому помешать, не могу даже заплакать, даже этого права я лишена.
Сделала взмах, и зрение будто погасло, я даже не почувствовала, что сделала. Наверное, это и было последнее милосердие с его стороны. Лишь внутренним магическим зрением увидела, как гаснет его аура, как энергия покидает тело.
Темнота мгновенно накрыла меня, на душе стало пусто, а тело пробирал дикий холод. Мир кажется совершенно пустым, будто я действительно умерла вместе с Владом.
Это состояние длилось, пока в голове не возникла яркая вспышка, тело наполнилось энергией: яркой, живой и целительной — ее слишком много. Зато сейчас я понимала, что способна на все, для меня нет никаких границ. Я могу сравнять этот дворец с землей, а могу создать нечто лучшее, могу исцелить целую деревню, либо устроить эпидемию. Я впервые в жизни могу делать, что угодно.
Но где-то далеко маленький малыш с золотистыми волосиками и до боли знакомыми темными глазами кричит «Мама», и я вспомнила, что меня зовет мой ребенок, ради спасения которого мой супруг и пошел на этот шаг.
Это легко — потянуться к нему, к моему маленькому лучику света, который угодил в западню. Вот только он не один в этом мраморном здании. Здесь с десяток людей, которых кто-то ошибочно назвал светлыми. Это всего лишь цвет ауры, сами они далеки от Света и от добра. Фанатики, убийцы. Сейчас легко оборвать их жизни, мгновенно оборвать эти нити, и оставить в живых одного. То, чье изображение я видела сегодня.
Архимаг Кресинский — седовласый старик с глубокими морщинами на лице — стоял, держа в руках нож. Я отлично понимала, зачем он ему. Этот человек собрался мучить моего сына, чтобы явился его отец. Человек, который клялся, что уничтожит зло, но сам творил не меньшее. И мне плевать, что у него были причины желать мести. Что ж, он хотел божественного могущества, он от этого и умрет.
Вот только я хотела, чтобы он помучался, чтобы хоть на толику ощутил мои страдания, то, что мне пришлось пережить. Это несложно. Кресинский глазах упал на пол и начал задыхаться, никакая магия ему уже не поможет избежать своей участи. Медленно жизнь будет покидать его тело. Возможно, сейчас я ничем не отличаюсь от него самого, но мне плевать.
Прошла мимо архимага, бившегося в судорогах, и направилась к сыну, запертому в коморке. Впрочем, замок для меня сейчас не препятствие — для меня сейчас ничто не препятствие.
Малыш забился в угол, словно загнанный зверь, приблизилась к нему и обняла. Он весь дрожал. Испуганный ребенок, оказавшийся без мамы, глаза красные от слез. Ему больно, но я никак не могу понять в чем причина, он не ранен, ни каких порезов или наложенных на него заклинаний.
Хотелось утешить, заставить его забыть пережитое, забрать его испуг. Сейчас я вполне могу это. Забрать его воспоминания, заставить закрыть глазки и переместить в безопасное место, туда, где находится его дедушка. Это несложно, сложно взглянуть свекру в глаза. Увидеть боль в его глазах. Когда погибает дракон остальные чувствуют боль. Но это подкосило императора, он понял, что именно сделал его сын. Самое страшное это пережить собственного ребенка. Я слышу дикий крик отчаяния и ярости, который затих лишь, когда он видел спящего ребенка, его внука. Он не видит меня, и эту к лучшему.
Малыш сонно завозился и устроился поудобнее. Даже с закрытыми глазами и светлыми волосами он дико похож на своего отца. Отца, к которому я должна вернуться.
Я открыла глаза, как и говорил Влад, я все сделала, не покидая комнаты, все еще стояла рядом с жертвенным алтарем, на котором лежал мой супруг. Лицо Влад мертвенно бледно, жизни в нем уже нет. Я коснулась его лба — кожа удивительно холодна. Но, быть может, у меня получится его вернуть, вновь разжечь пламя его жизни.
От ладони исходит привычное свечение, но все бесполезно. У меня остался дар исцелять, но я не могу его воскресить.
Хотелось разрыдаться от собственного бессилия. Зачем тогда это могущество?!
Сейчас я могу практически все, но я не способна сделать то, что хочу больше всего, то, что мне нужно больше всего — я не смогу его вернуть.
Но в моих силах попытаться позвать ту, кто сможет, и мне плевать, какой окажется цена.
— Марана!
Глава 35
— Марана!
Сейчас мне вполне хватит сил призвать ту, которая всегда решает сама, когда ей приходить.
Она появилась как будто ниоткуда. Высокая женщина с темными волосами и хищным лицом. Низ ее черного платья клубился дымом.
— Ну, здравствуй, светлая, — сказала богиня, переведя взгляд на лежавшего на алтаре Влада, и замерла. Даже ей — пугающей и смертоносной — знакома жалость. Она создала драконов, и любила свои создания. — Глупый мальчишка, которому слишком рано умирать, и за которого так часто просила мать. Я не этого ждала, когда свела вас.
Значит, я была права в своих предположениях: когда-то именно она это сделала, и у нее были свои мотивы. Быть может, связанные с Избранником Света, или с чем-то большим.
— Верни мне его. Верни мне дракона!
— Не могу. Он погиб от руки светлого мага. Он знал на что шел.
Захотелось разрыдаться, Богиня тьмы была моей последней надеждой.
— Он погиб не от моей руки, не моя воля убила его, он сделал все сам.
Скользнуло понимание, что Влад вполне мог надеяться на подобную лазейку. Быть может, это и стало причиной, почему он так жестоко поступил со мной?!
— Глупый поступок.
Сейчас я была с ней не согласна. Я не одобряла решение мужа, считала его подлым по отношению ко мне, но я его понимала.
— У него не было выбора. Он защищал своего сына, и он его спас. Ты же не остановила Паламира, когда он развязал войну из-за драконов! Ты даже не пробовала поговорить с ним, когда он направлял своих магов против твоих детей!
Сейчас мне было плевать, что она со мной сделает. Единственный человек, который мне дорог в этом мире — сын, но он дракон, и богиня его не тронет. Сейчас мне было слишком больно, чтобы бояться. Я утратила последнюю надежду на чудо, что она может со мной сделать?
— Ты смеешь мне указывать на ошибки? Ты ведь оставила мужа. Всевлад тебя звал, он был готов на все, чтобы тебя вернуть.
Она слышала все его многочисленные молитвы, она знала, каково ему было эти два года.
— Но я все же вернулась, — тихо сказала я. — Пусть ради сына, но я это сделала. Мы смогли помириться… — Глаза наполнились слезами. Эти несколько лет я даже подумать не могла, что мы вновь будем вместе, что у моего ребенка будет отец, который его безумно любит. Я ведь видела, как Димке это нужно. — Но теперь его нет из-за вас. Это вы с Паламиром устроили эту войну, придумали различные ритуалы…
