Но видимо все-таки Островский почувствовал мой взгляд — еще бы, им можно сейчас вместо электроподжига пользоваться! На минуту наши глаза пересекаются, впитываю в себя весь его небрежно-изысканный вид, точеное, волевое лицо, красивые черты.
А затем отступаю все дальше по коридору. Больше всего на свете мне хочется убежать, но я тогда я себя мышью трусливой чувствовать буду. Старательно делаю вид что пялиться в прикрытую не до конца дверь на чужих мужиков для меня плевое дело. Где-же все-таки чертова гостевая ванная?
К счастью, Островский хоть и заметил меня за неприличным занятием — подглядыванием за ним, но видимо для него в порядке вещей такой интерес. Не счел нужным сделать какие-то телодвижения в стиле: «Что это ты тут вынюхиваешь», отвернулся и продолжил одеваться. Ну а я, красная как рак, отыскала наконец ванную и с облегчением захлопнула за собой дверь. Все расплывается перед глазами. Да что ж такое-то! Мне не нравится эта реакция на мужика, которого почти не знаю! И которого вряд ли после сегодняшней ночи увижу. Но прямо-таки потряхивает от сцены, которая сейчас произошла между нами. Точнее, все происходит лишь со мной. А Островский, наверное, лишь посмеивается надо мной.
Снимаю с себя «театральный костюм» и залезаю под душ. Воду стараюсь сделать похолоднее, словно наказывая себя за ужасное поведение. Начинаю дрожать. Быстро вымыв голову, выключаю воду и с остервенением вытираю тело огромным пушистым полотенцем. Интересно, где мое розовое платье? Нико оно очень нравится, и вряд ли она будет довольна, если скажу что потеряла и в монашечьем облачении домой вернусь…
Нахожу фен и чуть подсушиваю волосы.
В этот момент раздается стук в дверь, и от неожиданности подпрыгиваю.
Открываю дверь ванной буквально на щелочку. Наверное, стоило для начала одеться, а не открывать, будучи закутанной в полотенце, но какой-то чертенок внутри меня никак не может успокоиться. Этого чертенка разбудил Алекс Островский… вот и пусть пожинает…
— Чай готов, — хрипловатые нотки в мужском голосе посылают импульсы моим нервным окончаниям. Меня начинает потряхивать. Островский надел футболку, видно, что старую, домашнюю, надпись «Hard Rock» почти выцвела… но меньше сексуальности в нем от этого не стало. У меня так пересыхает в горле от пристального, жадного мужского взгляда, что даже не нахожу что ответить. Просто стою и прижимаю к себе полотенце…
Островский не говоря ни слова делает шаг в ванную, и оказывается почти вплотную ко мне. Делаю шаг назад, упираясь спиной в широкую прямоугольную раковину. Алекс усмехается едва заметно, уголками губ, и делает еще шаг ко мне. Кладет руки по обеим сторонам от моих бедер, на раковину.
Лихорадочно размышляю как высвободиться, но в тесном пространстве ванной нет места для маневра, никаких вариантов. Сильное, мускулистое тело плотно прижималось ко мне, и я чувствую, как слабеет мое тело.
— Может дашь мне одеться, или ты всем гостям чай в ванную приносишь? — спрашиваю едко.
Непроизвольная физическая реакция на прикосновение мужчины тревожила, лишний раз напомнив о плачевном состоянии моей личной жизни.
До каких же пределов сексуальной обделенности надо дойти, чтобы ощутить вожделение, прижимаясь к типу, которого знаешь всего сутки. Никогда не замечала за собой подобной распущенности!
За кого он меня принимает, вламываясь вот так в ванную? За проститутку? Привык видимо общаться с такими у себя в клубе!
— Только таким симпатичным как ты, — отвечает Островский. Его голос такой ласкающий, бархатный, что снова начинаю таять, как мороженое.
— Мне вообще-то одеться не помешает. — Говорю хрипло. А у самой перед глазами картина, где наоборот, отпускаю полотенце, оно падает к моим ногам, а Островский заключает меня в объятия….
Но я слишком труслива для такого поступка. И хочется, и колется, что тут еще скажешь. Никогда не занималась подобным — спонтанный секс не для меня. Я потом себя уважать перестану. Да и для Алекса кем буду? Всего лишь одноразовой подстилкой.
Все эти мысли мелькают у меня в голове пока он смотрит на меня долгим внимательным взглядом. А затем отталкивается от раковины, выпуская из плена.
— Хорошо.
Одно единственное слово, а я вдруг начинаю ощущать пронзительное одиночество…
Островский, не говоря больше ни слова, скрывается за дверью ванной, а я с облегчением перевожу дух. Если он и заметил, какое воздействие оказывает на меня, по его лицу ничего нельзя было сказать. Нет, он скорее всего даже не подозревает, что ему удалось столько меня взволновать.
Еще долго пялюсь в запотевшее зеркало ванной как идиотка. Потом натягиваю штаны и футболку, и семеню на поиски кухни. Быстро выдуть чай и скрыться в своей комнате — вот строгий план, которому сама себе торжественно клянусь следовать. Потому что иначе… Иначе все может вырваться из-под контроля и страшно представить, чем закончится. Потому что желание буквально захлестывает меня. Никогда не хотела так сильно мужчину. Буквально до головокружения. Стоит только взглянуть на него и плыву.
Глава 5
На кухне царит идеальный порядок и строгость, сам гарнитур современный, стального цвета, много пространства, длинный стол посредине, высокие барные стулья. Запрыгнув на один из них, беру предназначенную мне чашку чая с молоком. Островский весьма гостеприимен, даже бутерброды сделал. Но мне сейчас точно не до еды. И он не ест тоже. Интересно, кто прибирается в такой большой квартире? Не сам же он… Не могу представить его с веником или пылесосом в руках… Хотя даже с этими неромантичными предметами он бы выглядел сексуально…
— О чем ты так напряженно размышляешь? — вырывает меня из эротических грез голос Алекса. Мне нравится про себя называть его именно так. Это звучит более интимно. По фамилии — тоже ничего, но слишком походит на каламбур, если учесть, что я — Гроза.
— Я?
Теряюсь и не знаю что ответить. Не признаваться же, что последняя картинка в моем воображении — он, голый, с пылесосом в руках. В таком не признаюсь даже под пытками!
— Кто у тебя тут прибирается? Такая большая квартира… — выпаливаю невпопад.
— Ты правда думала об уборке? — усмехается Островский. — Потому что у тебя покраснели кончики ушей. Или ты ко мне в служанки набиваешься?
— Ни в коем случае! У меня есть работа.
— Интересно. И кем же ты работаешь?
— Скажу, если поделишься кто наводит у тебя чистоту. — Не позволяю увести разговор в другое русло. — Неужели Эльза приезжает? Кстати, почему твоя невеста не ночует у тебя? Блюдете традиции? До свадьбы ни-ни? — Когда нервничаю сильно, у меня случается словесный понос. Обычно сама этого не замечаю… Но тут понимаю — перешла черту. Все это вырвалось сам собой, и мне тут же захотелось откусить себе язык. Островский в ответ долго держит паузу, не сводя с меня испытующего взгляда, его глаза прищуриваются, а подбородок словно каменеет.
