В голове шумит, в каждой клеточке тела пульсирует сильнейшее возбуждение.
— Обещаю, спать ты не будешь, — шепчет Островский в мои приоткрытые губы. Потом едва ощутимым касанием проводит по ним языком. А меня точно огнем обжигает. Чувствую его жаркое прерывистое дыхание, смотрю в потемневшие как грозовое небо темно-серые глаза, отливающие лихорадочным блеском. Мне кажется они могут прожечь меня насквозь.
Я разрывалась между желанием отстраниться и наоборот, перехватить инициативу и впиться в его губы. Они так и манили меня. Их твердая линия сводила с ума.
Я отпрянула. ТО что сейчас творилось между нами, становилось полнейшим безумием.
Что со мной происходит? Никогда в жизни, никого я не хотела сильнее, чем этого незнакомца, хотя еще вчера не подозревала о его существовании. Я чувствовала себя Алисой, попавшей в кроличью нору. Мир перевернулся с ног на голову.
А Островский все еще продолжая хранить молчание начал раздеваться! Стащил через голову футболку, за ней полетели на пол и штаны. Вместо того чтобы возмутиться подобной наглостью и бесцеремонностью, я смотрела на его совершенное тело и не могла отвести взгляд. Поджарое, мускулистое, идеальные кубики. Никогда настолько красивый мужчина не оказывался даже в поле моего зрения. Я забыла обо всем на свете. О своем вроде как парне, пусть мы и в ссоре. О том, что Островский имеет невесту. Меня закружил водоворот ощущений, которых я никогда прежде не испытывала.
Когда Алекс подался ко мне, я сделала глубокий вдох, чтобы не застонать, чувствуя, как возбуждение расползается по всему телу.
— Теперь, мы тебя разденем, и можно вернуться к поцелуям, — прошептал он.
На этот раз поцелуй был более долгим и чувственным. Потом Островский снова остановился, не отпуская взглядом.
— Расслабься, — коротко шепнул мне на ухо. — Все будет только по твоему желанию. Его голос прерывистый, наши сердца колотятся как ненормальные.
Он стягивает с меня футболку, штаны, и вот я уже обнаженная под ним, в одних трусиках…
И все-таки делаю последнюю попытку вырваться, отстраниться, отвернуться от его ищущих губ.
— Поздно, — охрипшим грубоватым голосом, точно розгой останавливает меня Алекс. Хватает за волосы на затылке и тянет вниз, вынуждая запрокинуть голову. — Играть в недотрогу. — Довершает фразу. — Я знаю более интересную игру. Тебе понравится, маленькая.
И снова впивается горячими шершавыми губами в мои губы, проталкивая язык мне в рот. Мне нравятся его губы, безумно нравятся. От его поцелуев сносит крышу, я готова целоваться с ним до бесконечности. Каждый волосок на моем теле встает дыбом, внизу живота разливается лава, и я пытаюсь как можно крепче стиснуть ноги в безотчетном порыве скрыть свою зависимость, желание… то что уже мокрая там, для него, из-за него. Почти незнакомца, который мне и пары слов приятных не сказал…
Прикрываю глаза, пытаясь прийти в себя, быть твердой, оттолкнуть его. Одновременно с возбуждением во мне растет ощущение безысходности. Предчувствие, что если перейду сейчас черту — уже никогда не стану прежней, что эта ночь изменит многое… Но тщетно. Нет у меня сил оттолкнуть его. Он точно вирус. Невероятно опасный, моментально проникающий повсеместно.
Провожу ладонями по мускулистым плечам, широкой груди, плоскому животу, сначала робко и медленно, потом жадно, требовательно. В ответ Островский ловким движением стаскивает с меня трусики.
Его рука нежно и осторожно проникает меж моих ног и мир замирает. Все мое существо сосредоточено на ощущениях там. Слишком сильных, буквально нестерпимых, так что нет сил сдерживать стоны, особенно когда он проникает в меня пальцем, а потом двумя. И одновременно погружает язык мне в рот. Другой рукой жадно ласкает поочередно мои груди, опускает голову и облизывает, а потом жадно втягивает в рот сначала один сосок, потом другой. Мое тело горит от каждого прикосновения, содрогаясь в конвульсиях.
Я парю в этом океане чувственности, вспыхиваю от бесконечно коротящих всполохов искр между нами. Тихие стоны переходят в громкие, когда Островский опускается ниже и теперь его губы касаются самой интимной части. Из груди вырывается выстраданный полувздох-полувскрик. Когда понимаю, что он только что укусил меня там.
— Я сделал больно? — хрипит Алекс. По голосу чувствую, что и он на волоске…
Не могу ответить, лишь мотаю головой как в припадке.
— Прости, — все равно шепнул, теперь касаясь меня там со всей нежностью, продолжая ласкать языком и пальцами сочащуюся влагой плоть.
Впервые в жизни я по-настоящему узнавала свое тело, ощущала каждый нерв, каждую клеточку. Я разрывалась между смущением и захлебывалась восторгом. И вдруг сладкая судорога свела тело, когда его язык начал наносить равномерные удары по самому чувствительному узелку, взорвавшемуся ослепительным наслаждением, заставив все мое тело биться в судорогах, прижимая его голову к себе. Это продолжалось снова и снова. Сокращения. Конвульсии. Судороги нестерпимого удовольствия. Потом, сквозь пелену страстного жара, я почувствовала тяжесть мужского тела. Обмягшая, абсолютно расслабленная, вдруг напрягаюсь, понимая, что его член, очень крупный, мощный, проникает в меня. Как бы я не была распалена — все равно ощутила рвущую боль. Он слишком велик… Попыталась отстраниться, но Алекс не позволил. Закинул ноги себе на спину, чтобы облегчить себе проникновение. Просунул руку меж нашими телами, снова лаская набухшие складки плоти, возвращая возбуждение и прогоняя боль…
Необыкновенная твердость, напряженность его мускулов, исходящий от него жар, превращают меня в абсолютно покорное существо, готовое отдаться целиком и полностью. Заглядываю в его красивое лицо, искаженное сейчас гримасой страсти и подступающей разрядки. Ноздри Островского трепещут, на скулах играют желваки. Он двигается во мне все мощнее, глубже, и все это время я, не прекращая, издаю громкие стоны, задыхаюсь от волшебных ощущений, прежде никогда не испытываемых. Еще немного и я готова молить его не останавливаться, не прекращать движения, входить в меня еще глубже, хотя кажется, это просто невозможно. Я точно оказалась в эпицентре безумия и разом сошла с ума превратившись в похотливое неконтролируемое животное. Второй оргазм, подаренный мне этим мужчиной, взрывает меня еще сильнее, кажется я распалась на молекулы и уже никогда не смогу собрать себя в единое целое. И тут же с бешеным рычанием Островский выходит из меня и изливается мне на живот. А меня отчего-то охватывает чувство потери, от того что не сделал это внутри. Показав этим, кто я для него. Всего лишь случайное приключение. Но крепко обнимает, и я засыпаю, пусть и с грустью в душе, но в обволакивающем коконе его сильных горячих рук.
Конечно я ни в коем случае не рассчитывала, что утром, после страстной ночи, Островский сделает мне предложение. Подобные мечты охарактеризовали бы меня как полную идиотку. Но и к его холодности тоже оказалась неготовой. Он брал меня ночью еще несколько раз. Давал поспать полчаса, а потом будил и все начиналось заново, пока я не взмолилась. К четвертому разу я уже не могла шевелиться без стона. Мда уж, а я называла людей его возраста стариками… Глупо конечно. Молодость всегда глупа. И сейчас я ощущала это как никогда. Полнейшая кретинка, изо всех сил сдерживающая слезы. Потому что утром, когда проснулась, Алекс как раз вышел из душа. Видимо, ледяного — потому что от него так и веяло холодом.
