Девушка терпела.
А потом тетка умерла.
Сердце, неумеренность в пище, вот и получилось так...
Завещание было составлено на Марию. Но - хитро.
До двадцати пяти лет девушке полагались только проценты с капитала. Если она выйдет замуж, то управление деньгами переходит к ее мужу, а потом к ее детям. А она все равно снимает только проценты. Но Марии и того хватало.
Она ехала домой, к родным, она везла им деньги, которых хватит для приличной скромной жизни. А подождать пять лет...
Да и пусть их!
Пролетят - не заметишь.
Я кивала, поддакивала, улыбалась. И думала, что рассказать о себе. Правду было как-то неохота выкладывать. А неправду... врать тоже надо уметь.
Решила ограничиться примерно половиной.
Воспитывалась в пансионе, отец нашел мне мужа, сейчас еду знакомиться.
В каком-то смысле это было правдой. Мария покивала и опять принялась болтать о своем.
И какая она довольная, и как хочется домой, и...
К вечеру я готова была ее придушить подушкой. Это - не радио, это хуже. Это кошмар какой-то! Незамолкающее орудие пытки, вот!
Ну да ладно, могло быть и хуже. Пока она болтает, я могу молчать. И кстати, между делом качать информацию. О том, о сем, о работе женщин, о труде прислуги, о полученном Марией образовании...
Слово за слово, так и рассказ совьется.
Пытка продолжилась на следующее утро.
К концу третьего дня я готова была отправить Марию вслед за ее теткой. Но...
Все получилось очень внезапно.
Что-то загрохотало впереди. Да так, словно на части рвалась сама земля. Шум бил по ушам, рвал в клочья барабанные перепонки...
Что-то вспыхнуло, ослепляя и окончательно оглушая.
Поезд содрогнулся, как подстреленная на полном скаку лошадь, и все заскрежетало, завизжало, это был какой-то невообразимый звук...
Я полетела головой вперед на стену, и последней мыслью стало:
'Что-то частенько это повторяется, как бы в привычку не вошло...'
***
Полноценного дежа вю не получилось. И серьезной травмы не было, и пришла я в себя достаточно быстро. Тут же, в купе.
Голова болела.
Ну-ка, попробуем встать? Да, а были б мозги, было б и сотрясение. Но голова, хоть и болела, это было единственными последствиями. Ничего не кружилось, меня не тошнило...
А что с моей соседкой?
Ох, ёпт...
Марии не повезло.
Натуральные материалы - не всегда благо. Раму словно внутрь вмяло, и большой кусок дерева просто пригвоздил девчонку к стене, словно бабочку на булавке.
Я приложила пальцы к ее шее.
Жива.
Черт!!!
А как тут быть?
Чтобы снять человека с этого кола сил требуется побольше, чем у меня. Намного. Да и... я подозреваю, что она может умереть от кровотечения. Кол прошел аккурат под грудиной, если там ничего не повреждено, будет просто чудом божьим. А я подозреваю, что с чудесами у нас накладка.
Где взять бригаду реаниматологов?
Я попробовала выглянуть в коридор... ага, наивная девушка. Дверь заклинило намертво, колоти, не колоти. Чем бы попробовать?
Я оглянулась в поисках... да хоть чего! Ломик бы! Но это не наши, отечественные поезда, в которых что угодно найти можно. Здесь - увы - ничего не было.
- Ааааа...
Мари я застонала, и я повернулась к ней.
Глаза девушки были открыты, она была в сознании. А простое темное платье все сильнее намокало кровью.
- Маша! Не дергайся!
Я бросилась к ней. Девушка непроизвольно шевелилась, и это было... паршиво. Кажется, там было сильное кровоизлияние... какой-то сосуд повредили? Вену? Артерию?
А, что так, что этак, все равно дело дрянь.
- Я...
- Я сейчас позову на помощь.
- Больно... я умираю?
Голос был неразборчивым, почти шепот. И я не стала врать.
- Если помощь придет в ближайшее время, можешь выжить. Или можешь не выжить.
Лучше такие вещи знать. И можете считать меня жестокой... я бы предпочла знать. Кажется, моя тезка - тоже.
- Если я... помоги моим?
- Чем?
- Пожалуйста...
Я вздохнула.
Ага, поди туда, не знаю куда, вразуми того, не знаю кого.
- Хорошо. Если помощь не объявится в ближайшее время - обещаю. Помогу твоим родным.
Маша прикрыла глаза.
- Больно...
Ежь твою рожь! Ну хоть что бы, лишь бы снять ее!
Помогите же! Хоть кто-нибудь!
Я дернула еще раз дверь, выругалась - и кинулась к окну.
***
Паршиво?
Нет, это еще не то слово.
Знаете, что заставило меня отшатнуться от окна? Задергаться, занервничать?
Звуки выстрелов.
Их я ни с чем не перепутаю... страшно!
Я осторожно добралась до окна и выглянула наружу.
М-да.
Вы знаете, что такое песец? Вот, здесь и сейчас был именно он, полярный и жирный. Поезд сошел с рельсов, насколько я поняла. Пропахал метров сто целины... и спасателей видно не было.
Зато мне отлично были видны последние вагоны. Поезд компоновался по простому принципу. Паровоз, потом какие-то опечатанные вагоны, потом вагоны для бедных, потом уже купе. Это мне проводник объяснил.
Это не просто так, с бухты-барахты сделано.
Поезда здесь топятся углем. Как там в моем времени - я не знала, а здесь уголь, сажа, хлопья которой летят и могут оседать на... везде они оседают! Запах, шум...
Поэтому сначала груз, потом вагоны для бедноты, той все равно, а потом уж чистая публика. Мы, кстати, от бедных отделены вагоном-рестораном. И абы кого через него не пропустят.
Я попала в купе благодаря Андрею Васильевичу.
Мария? Та просто решила шикануть. Уж очень она натерпелась с теткой... бедная девчонка.
Но суть-то не в этом.
Я сейчас вижу все, что происходит у паровоза, и ничего хорошего там нет.
Там суетятся примерно пятнадцать-двадцать человек, точнее сосчитать не удается, они же двигаются.
Лежат тела машинистов, их легко опознать по приметной зеленой форме.
Кажется, там еще кто-то убитый... солдаты?
