- Продемонстрировать? - нежно уточнила я.
- Чего?
- Того. Я тебя сейчас пну вот сюда, - наглядно потыкала я носком ботинка парня в коленную чашечку. - Пока ты будешь прыгать на одной ноге, стукну по голове... да хоть бы и этой курицей. А когда упадешь, отпинаю, как захочу. Вопросы есть?
- Уверена, что получится?
- Получится. Но курицу жаль. Так идешь за дровами?
- Дети, как вы разговариваете?!
Мы с одинаковым недоумением покосились на маман.
Как-как, да так! Ясно же, что мы выясняем, кто главнее. Так же ясно, что я круче - у меня есть деньги. Но уступать свое место без боя?
Никогда!
Вот Ванечка и шипит, дело житейское. Ничего, пошипит и за дровами пойдет.
Я сунула руку в карман и достала мелочь.
- Хватит?
- Щас к Вирятиным стукну, у них надысь полную телегу хозяин привез, - сориентировался мальчишка. Схватил монетки и вылетел за калитку.
Я прошла внутрь.
М-да. Это - не нищета. Это - намного хуже.
Дом-то был построен на века, и устроен толково. Начинался он прихожей, большой и некогда, наверное, уютной. Сейчас тут во всех углах валялась какая-то рванина и обувь, повсюду висела одежда... Я плюнула, и прошла не разуваясь. Хуже тут уже не будет, да и Ваня в сапогах был. А слой грязи на полу такой, что хоть картошку сажай.
Окна были застеклены слюдой. Не стеклом, нет, дорого. Но и не пергамент или бычьи пузыри, слюда. Зажиточно жили.
Все равно, в доме было сумрачно и только несколько лучин потрескивало, наполняя кухню (раз печь - пусть будет кухня) светом и запахом горящего дерева.
- Мама?
Голос раздался с печи.
Большеглазый лопоухий мальчишка смотрел на нас серьезно и недоверчиво. Понятно, мама, но с ней-то кто.
- Петруша? - попробовала угадать я.
- Да. А ты - Маша?
- Я, - согласилась я. - А чего ты на печке?
- Нога болит...
Я протянула матери корзины.
- На стол. А я пока посмотрю... показывай, какая нога болит? Ежь твою рожь!
А что мне еще было сказать?
Я не гений, но вывих угадаю. Или перелом?
Нога опухла чуть не до бедра, красная, воспаленная... кажется мне - или коленный сустав выглядит не вполне естественно? Вывих?
На такой опухоли, черт его разберет. Я-то ни разу не медик, мой потолок - синяки и шишки йодом заливать.
- Что делал? Рассказывай?
- Бегали. Потом Сенька меня толкнул, я упал в яму, а он убежал.
- Нога такая давно?
- Домой я сам дошел...
- Только вчера опухать начало, к вечеру. Я мазь взяла, припарки сделаю... - отозвалась от стола мамаша...
Я кивнула.
- Ясненько. Подозреваю, что это вывих. Или перелом, что хуже... короче, лекарь нужен.
- Да откуда у нас такие деньги! - опять взвилась мамаша.
- Я высылала, - огрызнулась я. - Что, не хватает?
- Да что ты там высылала? Слезки горькие, сиротские...
- Люди и на меньшее живут, - отрезала я. Маша говорила, что рублей по двадцать в месяц переводила. При цене за кубометр дров около двадцати копеек, уж дрова-то не заказать?
- Не с тремя детьми!
- Работать не пробовала?! Нет? Я тут, у тетки, с ночи до зари вкалывала, чтобы тебе деньги отправлять, а ты даже детьми не занимаешься?! - заорала я. - Не работаешь - ладно! Так почему в доме гадюшник? Стол грязный, пол немытый и неметеный, дров нет, жрать нечего!!! Ты - мать! У тебя трое детей на шее! Что за х...ня тут творится!?
Орать я могла долго и выразительно, а тут еще накопилось и накипело.
День выдался... песцовый.
Сначала эти налетчики, потом Маша, потом пока до города добрались, да и здесь... эта овца истратила остатки моего терпения. И наружу пробилась не княжна Мария Горская, нет...
Наружу пробилась Марика, которая раньше конспирировалась аки Штирлиц. Милая, добрая и откровенно бешеная.
Чтобы приехать из деревни, поселиться в общаге, получить образование и добиться своего не в самой просто профессии, поверьте, надо быть не тепличным цветочком, а вполне себе ядовитой гюрзой. Вы еще не верите?
Тогда я ползу к вам.
Орать я умела. И драться - в общаге научат. И отбиваться, и за себя постоять, и наехать на кого-то... еще в те времена меня было сложно переорать. И сейчас я использовала все старые навыки.
Хватит с меня дипломатии!
- Почему ты в грязном ходишь, постирать сложно? Почему дети кое-как одеты? Почему денег нет, на что они, б... , потрачены?
Маман пыталась что-то вякнуть, но потом поняла, что это бесполезно. Даром, что все упреки справедливы.
Подхватила с порога веник и шагнула ко мне, угрожающе занося его.
- Ах ты, дрянь! Да я тебя сейчас...
Не знаю. Кажется, она хотела меня по лицу этим веником ударить.
Ага, наивная...
Бить я ее не стала, все же баба и дура. Но перехватить руку за запястье и завернуть за спину? Спокойно.
Маман согнулась вдвое.
- Пусти!!!
Я вынула из пальцев веник и откинула в сторону.
- Значит так. Я сейчас навожу порядок в этом гнидюшнике. Ты идешь за лекарем. Нормальным лекарем, ясно? Уговариваешь, умоляешь, всеми правдами и неправдами приводишь его сюда. Я оплачу, но ребенок ночь с такой ногой терпеть не будет. Ясно?
- ПУСТИ!!!
Я усилила нажим.
- Не слышу ответа?
- Айййййй!!!
- Я так долго могу простоять. А если доведешь - сломаю руку, и пойдешь ты за лекарем еще и для себя. Поняла?
Ярость схлынула, осталось опустошение. Холодное, ледяное... не то, что руку - шею бы свернула. И не пожалела, и не посочувствовала.
Довольно!
Кажется, бабища это почувствовала. Как-то подобралась и заскулила.
- Машенька, пусти...
- Еще драться будешь?
- Н-нет...
Я махнула рукой и выпустила тетку.
- Живо! За лекарем!
Та отшатнулась, потирая плечо и глядя с ненавистью.
- Ты...
- Урок повторить?
Я шагнула вперед. И видит Бог, я бы ее сейчас прибила, но мозгов хватило у Анны, что-то она на моем лице прочитала. Передернулась - и выскочила за дверь, едва не снеся Ваню с дровами.
