— Ингвар взял твое, а ты обвиняешь Соню, которая тебя защищала?! — не выдержал Матвей.
Савелий не обратил на него внимания.
— Я сам хотел отдать грушу, — продолжал он, глядя в стол. — Соня влезла не в свое дело. Ингвар прав, а Соня неправа. Прошу принять меры.
Андрики ответили сразу:
— Сказанное — неправда. В защите и переводе отказано. При повторении искажения фактов последует наказание.
Ингвар, освобождая путь, выпихнул Савелия из-за стола и, мокрый и злой, зашагал к себе. Сабрина с Савелием с поникшими головами побрели за ним.
— Вы куда? — удивилась Соня. — А завтрак?
— Нужно помочь помыться, переодеться и привести одежду в порядок, — ответила Сабрина.
— Все вместе? Если по-другому нельзя, может, достаточно одного Савелия?
— Особа такого уровня, как Ингвар, не все может доверить трехглазому.
Светлые переглянулись. Чужая душа — потемки. Прозвучавшее с легким презрением слово «трехглазый» не задело Савелия, как и все случившееся, он спокойно шел за Ингваром, как на веревочке. Чтобы понять и принять такое, нужно быть темным. Или ненормальным. Трудно представить, что еще в прошлом веке все люди, светлые и темные, были одной большой семьей.
— Для тех, кто позавтракал — полчаса свободного времени, — объявили андрики.
Поев, Соня, Матвей и Анисья пошли к берегу.
— Соня, мы не согласимся на Ингвара, а темные никогда не выберут тебя, — сказала негритянка. — Команда останется без командира. Это все равно, что корабль без капитана. Мне кажется, выход — вам с Ингваром командовать вместе или по очереди. А если условия задач будут известны заранее, то выбирать того, кто больше подходит и, значит, лучше справится.
— Мне нравится. — Матвей повеселел. — Это лучше, чем враждовать.
— Я им предложу, — сказала Соня.
Она думала так же. Командовать должен не свой, а достойнейший, и если Ингвар докажет, что он лучший, Соня без колебаний отдаст голос за него. Пока же толстяк ничего, кроме ненависти, не возбуждал. Он казался худшим. Но только на первый взгляд. Стоило чувствам заткнуться, и разум подсказывал: настоящего командира любить не обязательно, его надо слушаться, и дело пойдет. Ингвар проявил задатки интригана и организатора, и командовать своими у него получалось отлично. Надо немного подождать, и время все расставит по местам.
— Пойдемте, я покажу вам свой дом, — предложил Матвей.
К его двери, как и к Сониной, вели торчавшие из воды разрозненные камни. Анисья, непривычная ни к морю, ни к земной гравитации, наступала на гладкие мокрые булыжники опасливо, долго примеривалась перед каждым шагом, и Матвей взял ее за руку.
Соня вошла последней. За дверью оказалось морское дно. За невидимыми стенами плавали рыбы, по дну ползали крабы и невообразимые на суше создания, чьих названий Соня просто не знала. Поверхность воды была высоко и едва просматривалась как что-то светлое, вроде солнца сквозь тучи.
— Глубина — тринадцать с половиной метров, — сообщил Матвей. Он встал перед гостьями, как экскурсовод в музее, и гордо раскинул руки, словно был царем подводного мира.
Соня почувствовала, как рот открылся от удивления. Вид за стенами — не главное, потому что пол, кровать, вживленная мебель и соседние помещения — все это отличалось от ее дома лишь небольшими деталями! Жилище Матвея тоже было живым, тоже состояло из пузырей разных форм, и разница была в том, что оно было меньше и находилось на морском дне.
— Живой дом?!
— Да, — похвалился Матвей. — Таких еще ни у кого нет.
— Пошли, — Соня потянула обоих за руки к выходу, — покажу кое-что.
— Может, просто скажешь? — уперлась Анисья. — Я хочу еще посмотреть, мне здесь нравится. У нас на Марсе не увидишь столько воды, мы только начали терраформирование, и на это уйдут века. В Элладе открылся аквапарк, но я там еще не была. А в Долмаре есть только небольшие бассейны.
— У меня такой же дом, — выпалила Соня, — тоже единственный, только наземный. Он чуть больше в размерах. Наверное, этот еще растет?
— Да, — признал Матвей.
— Тогда его тоже изобрел мой папа.
— Дядя Максим? — Матвей расплылся в улыбке. — Они с моим папой закадычные друзья!
— Дядя? — Анисья расширила глаза. — Вы родственники?
— Говорю же: наши папы — друзья.
— Почему же дядя? — не понимала Анисья.
Соня догадалась, в чем дело.
— У вас так не называют старших по возрасту? Дядя и тетя, бабушка и дедушка…
— Конечно, называют. Родственников. Остальных — по имени.
Ну вот, на Марсе складывается своя культура. Однажды люди изумятся, какими разными могут стать, когда живут далеко друг от друга. Да и рядом, если подумать…
— Пойдемте, я покажу вам Марс! — теперь Анисья потянула их с Матвеем за собой.
До соседней тропинки было недалеко, но Соня увидела, как к столу с остывшим завтраком пробежал Савелий, схватил два оставшихся почти нетронутыми подноса и унесся с ними обратно к Ингвару. Ему навстречу выскочила Сабрина, и показалось, что она плачет: плечи сгорбились, а руки утирали глаза, спрятанные за упавшей челкой.
— Я позже подойду, — сказала Соня и, как и синеглазка, направилась к столу.
Сабрина стоя запихивала в рот кашу и спешно закусывала кулебякой, будто за ней гнались. Когда она в очередной раз нагнулась к тарелке, в просвете между майкой и шортами мелькнул свежий малиновый рубец. Где на Луне можно так пораниться?
— Ты упала? — Соня не знала, что делать.
Дома организм справлялся с повреждениями сам, с серьезными ранами помог бы гиеник, а восстановлением органов и частей тела занимались в районных исцелителях. На Луне даже маленькая проблемка становилась большой, потому что непонятно, как к ней бороться.
— Я накосячила, и меня наказали. Все в порядке.
— Как это наказали, в каком смысле?
Сабрина повернула к Соне лицо с опухшими глазами, в них действительно стояли слезы:
— Ты знаешь разные смыслы? У андриков выбор наказаний от слов до чего-то невероятного, а у людей все проще. Ингвар, например, пользуется ремнем от парадных брюк.
Физическое наказание?! Попахивало Средневековьем.
— Какое он имел право? — Соня почувствовала, как сами собой сжимаются кулаки.
— Не бери в голову. Говорю же: я сделала кое-что неправильно, и он…
— Что же ты натворила, чтобы так наказали?!
— Не поддержала. Савелий все испортил, а я — хорошая актриса, андрики мне поверили бы. Я всегда верю в то, что говорю, даже когда знаю, что вру.
— И ты отказалась делать что сказал Ингвар? — Соня испытала гордость за Сабрину. Наконец-то не слепая покорность, а настоящий поступок!
