Джерико покачал головой, но морщина, проступившая у него между бровей, говорила об обратном.
– Зачем «Небьюле» гоняться за тобой?
– Это-то я и пытаюсь узнать, и еще много всего. Слушай, я ведь знаю, что ты работаешь в «Синтезе», – выпалил Круз. – И ты все еще не ответил на мой вопрос: зачем «Синтезу» образец крови исследователя, который уже не исследователь?
Джерико уставился на шприц, который все еще сжимал в руке. Он не ответил.
– Да ну вас уже, делайте, что вам нужно, и отпустите меня, – заявил Круз и выставил вперед руку. Он понимал, что происходит что-то странное, но Джерико молчал. Круз уже устал. Он отвернулся в сторону, готовясь почувствовать резкий укол.
– Почему-то я знаю, что пожалею об этом, – простонал Джерико.
Задрав рукав халата, он воткнул иглу в сгиб собственной руки. Они все смотрели, как камера наполнилась бордовой жидкостью. Джерико вынул иглу и зажал локтем кусочек ваты.
Человек в ковбойских ботинках пошевелил рукой. Он начинал приходить в себя.
– Тебе бы лучше исчезнуть, Круз, – произнес Джерико. – Мы сделаем так, чтобы этого парня арестовали, но, боюсь, это не остановит «Небьюлу». Я хотел бы помочь еще как-нибудь, но…
– Спасибо, Джерико. Ты спас мне жизнь. – Круз схватил куртку. – Еще раз.
– Не стоит. Уходи скорей.
– Я тебе обязан…
– Беги!
17
Ну где же она?
На часах уже три минуты шестого, и у Круза не получалось не дергать ногами и не стучать по краям стула руками. Он сидел за шатким столиком перед уличной кофейней напротив Академии, но повернулся спиной к проезжей части – так, чтобы Эмметт или какой-нибудь еще исследователь из его класса не смогли его заметить.
Боковым зрением он увидел всплеск желтого цвета. Дверь открылась, и появилась она!
По опущенному лицу тети Марисоль Круз сразу понял, что новости нехорошие.
– Привет! – сказала она и опустилась на деревянный стул напротив, поставив сумку на землю. – Ты что-нибудь поел?
– Не хочу. Что ты узнала?
Она высвободила руки из желтого плаща.
– По записям понятно, что кто-то действительно изменил параметры программы двух ваших путешествий в Пещере.
Тетя Марисоль перекинула плащ через спинку стула.
– К сожалению, в обоих случаях IP-адрес точно ведет к твоему планшету. Боюсь, здесь все однозначно.
– А как насчет видео?
– Реншоу почти всю вторую половину дня провел за их изучением. К сожалению, он не увидел ничего необычного, кроме двух сбоев, о которых говорила доктор Хайтауэр. – Она покачала головой. – В итоге – ничего… Прости, дружок.
Круз почувствовал, словно из него выпустили воздух. Он-то думал, что раз правда на его стороне, то это его каким-то образом спасет. Не спасло.
– Но мы все равно можем подать апелляцию, – предложила тетя.
– Без всяких доказательств?
Она потерла лоб, будто это могло волшебным способом дать ответ. У тети под глазами появились тени, которых он раньше не замечал.
– Получается, на этом все? – произнес Круз и провел ногтем по бороздке на краю стола. – В субботу я встречу папу в аэропорту, мы развернемся и улетим домой.
Тетя Марисоль устало вздохнула.
– Мне нужна чашка латте. Тебе взять что-нибудь?
Он покачал головой. Она встала в очередь.
Круз рассеянно смотрел на проезжающие мимо машины. Он все еще не мог переварить события нескольких последних дней. До какого-то момента он жил обычной жизнью вместе с Эмметтом в комнате «Гора Эверест», делал домашние задания и готовился к большому будущему, а после этого момента…
Он сидел здесь. В кофейне. И ни к чему не готовился.
Тетя вернулась за столик и отпила глоток кофе.
– Я видела твой голографический видеоклип. Тарин передала мне, как ты просил.
– Да?
Круз пытался внушить себе, что уже не важно, понравилось ей или нет, но, конечно, это было важно. Он хотел, чтобы она гордилась им, даже сейчас.
Он почувствовал, как ее ладонь мягко накрыла его руку.
– Это было замечательно. Ты с таким энтузиазмом и энергией рассказывал о гробнице короля Тутанхамона, что это напомнило мне, почему столько лет назад я стала археологом и почему мне не терпится снова отправиться на раскопки и…
Ее голос сорвался.
Круз боролся с собственными чувствами.
– Я знаю, тетя Марисоль, как ты хотела, чтобы мы поехали в экспедицию вместе. Я тоже этого хотел. Прости…
– Тебе не за что извиняться. Ты в этом не виноват. Ты не мог ничего поделать, если кто-то устроил заговор против тебя.
– Ты думаешь, это был Эмметт?
– Я не знаю, Круз. Я просто не знаю. – Она постучала по столу своими ярко-красными ногтями. – Но не дай бог, если я когда-нибудь узнаю…
Круз не смог сдержать улыбки. Несмотря на все, что произошло, она по-прежнему была на его стороне, по-прежнему боролась за него и защищала его. Как делала бы мать. Он знал, что всегда может рассчитывать на нее. Когда их взгляды встретились и он посмотрел в эти карие глаза, так похожие на его собственные, то понял, что слишком долго скрывал от нее свой секрет. Он обязан сделать для нее хотя бы это.
– Тетя Марисоль, мне надо кое-что рассказать тебе.
– Что такое?
– Это про маму… и про то, что она попросила меня найти.
* * *
– Он наверняка надел желто-синюю рубашку с зигзагами, – предположил Круз.
– Мы бы ее сразу заметили, как только он приземлился, – хихикнула тетя Марисоль. Она почесала подбородок ярко-красным ногтем. – Я думаю, на нем рисунок калейдоскопа.
– Ты ведь подарила ее ему на Рождество, верно?
– Верно, – ответила она с гордостью.
Они смотрели, как пассажиры по одному выходят из дверей терминала: женщина с младенцем на руках, лысый мужчина в деловом костюме со слишком короткими – на несколько дюймов – брюками, семья в одинаковых футболках персикового цвета с надписью «Я люблю Гавайи».
– Черт! – воскликнул Круз, как только углядел штапельную рубашку с рисунком из красных и желтых ромбов. Тетя Марисоль выиграла. Но Круз все равно, как никогда, обрадовался, увидев одну из сумасшедших отцовских рубашек, хотя и не ту именно, на которую ставил.
Отец тоже увидел их, и лицо его осветилось. Круз побежал к нему, обхватил руками и крепко сжал. Отец тоже крепко обнял его, и Круз облегченно вздохнул. Впервые после отъезда из дома он чувствовал себя в безопасности.
