Ло рассмеялся:
– Тебе шляпка нравится, а вот ты шляпке – не очень!
Миссис Линд неодобрительно цокнула языком, глядя на раннее млекопитающее, – оно злобно верещало, рассердившись, что кто-то осмелился потревожить его сон.
– Шаловливый Мингус. – Затем она заметила розовую щеку и опаленные волосы Пруденс. – Драконий ожог, – констатировала хозяйка фермы. – Ло, достань аптечку.
Ло снял со шкафа аптечку и протянул ее миссис Линд, успев при этом что-то негромко ей сказать. Я уловил слова «незнакомцы», «Большой Найджел», «Гриссель» и «пончики».
Миссис Линд смерила Пруденс проницательным взглядом:
– Если ты предлагаешь дракону подарок и он его принимает, то он никогда не причинит тебе вреда – если только ты не попытаешься забрать подарок обратно. Тебе об этом известно?
Пруденс покачала головой.
– И почти никто не может видеть единорога, – продолжала миссис Линд. – Большинство людей видят лишь то, что ожидают увидеть. Они смотрят на Большого Найджела как на лошадь. Ты, должно быть… необычная девочка.
«Отлично, – подумал я. – Пруденс – необычная, а я обычный, как унылое Большинство Людей». Я не хотел быть Большинством Людей – я хотел быть другим.
Порывшись в аптечке здоровой рукой, миссис Линд достала маленький стеклянный флакон:
– Огурец и аликорн. По рецепту моей бабушки. Просто вотри его, и жжение прекратится.
Она задумчиво посмотрела на Пруденс:
– Пока моя рука не заживет, нам потребуется помощник. Дел невпроворот. Есть работа грязная, есть та, что кусается, а платить много я не смогу. Полагаю, такое предложение тебе не по душе?
– По душе! – выпалила Пруденс. Ее лицо стало таким же розовым, как опаленная драконом щека, будто кто-то вручил ей самый лучший подарок на свете. – Пожалуйста, да!
«Нет! – подумал я. – Пожалуйста, нет!» Где-то в глубине души я хотел, чтобы Гриссель поджарила Пруденс до хрустящей корочки. Хотел, чтобы Вормстолл оставался моей тайной. Я не собирался смешивать ферму с другими сферами своей жизни, особенно, с Пруденс.
– Она может привести этих мужчин обратно, – подло заметил я. – И может многое им рассказать.
– Я не стану, – сказала Пруденс. – Не буду. Обещаю. Никогда.
– Они все равно могут вернуться, – настаивал я, – чтобы еще раз все осмотреть. Думаете, они поверили, что миссис Среда – корова?
– Она и есть корова… в некотором роде, – Ло снял со шляпы апельсин и принялся его чистить. – Это вымерший вид, вот и все. Они не станут ломать над этим голову. И они не заметили Большого Найджела. Они не из тех людей, которые, глядя на единорога, понимают, что перед ними единорог. Поэтому у них нет причин сюда возвращаться. Почему у этого парня был крюк?
Глаза Пруденс потухли.
– Раньше мистер Минцер работал в зоопарке. Он был главным смотрителем рептилий, пока крокодил не откусил ему руку.
– И поделом, – сказал я. – Да здравствует крокодил! А что случилось с рукой?
– Из нее сделали чучело. Даймонд, моя мачеха, превратила ее в вешалку для галстуков.
Я представил ряд галстуков в горошек, аккуратно развешанных на руке-чучеле.
– Крокодила звали Длинная Салли?
Пруденс покачала головой:
– Салли была змеей, бирманским питоном. Она была знаменитостью – самой крупной змеей в стране. Потом она исчезла. Выяснить, что с ней случилось, так и не удалось, но я знаю, что ее забрал мистер Минцер. Он украл ее для Даймонд. Но Салли им было недостаточно. – Она сжала ладони и прикусила губу. – Все дело в конкурсе таксидермистов. Победитель получит Золотую Ложку для Мозгов.
– Какую ложку? – переспросил я.
– Ложку для вычерпывания мозгов, разумеется, – объяснила Пруденс. – Их используют таксидермисты. Даймонд отчаянно хочет выиграть Золотую Ложку для Мозгов. Она мечтает сделать самое невероятное чучело. Например, из Сквермингтонского Змея.
9
Даймонд Пай была не единственным человеком, искавшим Мортифера.
Люди начинали нервничать.
Миссис Чен из кафе с едой на вынос «Золотая жемчужина» сказала, что видела, как китайский дракон роется в мусорных баках за рестораном. Мальчик по имени Райан и его сестра заявили, что совершенно точно видели Очень Большую Змейку. Она уснула на их батуте, свернувшись калачиком. Кто-то оставил длинный извилистый след в траве на поле для гольфа и навалил огромную кучу какашек возле девятой лунки – об этом по телевизору рассуждал эксперт по калу. (Не знал, что такие вообще есть!) Он пришел к выводу, что кал, несомненно, принадлежит змее, хотя его намного больше, чем обычно. А еще он очень удивлен тем, что в нем присутствуют ростки сои и макароны.
– Количество пропавших домашних питомцев неуклонно растет, – озабоченно сообщил телерепортер. – Возникает вопрос: ест ли Сквермингтонский Змей людей?
После этого многим детям запретили выходить одним на улицу. В городке стало тише, а парк практически опустел – лишь Дейзи, стоя на скамейке, размахивала тростью и кричала о чуме, лягушках и о том, что человеческий род поглотит Гусеница. Над городом кружили полицейские вертолеты. Все сошлись во мнении, что настало время предпринимать решительные действия, пока не случилось самое ужасное.
Мама не посадила меня под домашний арест, но и не сильно обрадовалась тому, что я собираюсь в Вормстолл.
– Мне не хочется, чтобы ты был там один, – сказала она. – Теперь, когда вокруг бродит Это.
– Я не один. Там миссис Линд и Ло, – ответил я и добавил уныло: – А теперь там еще и Пруденс.
Мама стояла на голове в ванной комнате, вытянув носочки к потолку. Ванна была завалена грязной одеждой – стиральная машина по-прежнему не работала.
– Кто такая Пруденс?
– Учится в моем классе. Новенькая. Она живет в том большом белом доме на Высоком Холме. – Проезжая мимо него на велосипеде, я понял, что это ее дом, по двум признакам. Во-первых, на въезде был припаркован блестящий розовый спортивный автомобиль. Во-вторых, на воротах висела табличка:
– В доме Пай? Они вернулись? – удивленно спросила мама. – Этот дом пустовал много лет. Когда-то, еще до твоего рождения, я была знакома с Даниэлем Пай. Мы вместе ходили на йогу. Очень приятный мужчина – немногословный, но с добрыми глазами. Он работал в каком-то музее, и у него была жена с удивительными рыжими волосами. Я помню, что они ждали ребенка – полагаю, это и есть твоя подруга Пруденс. Потом я слышала, что его жена умерла, и он переехал в Лондон. Что было с ним потом – не знаю.
– А я знаю, – сказал я. – Он женился на злой женщине-таксидермисте, а потом его убил гиппопотам. Пруденс живет с мачехой. И она мне не подруга.
