Поскольку Петр I находился в то время в зарубежной поездке, Ф. М. Апраксин принялся тянуть с принятием решения о предоставлении отпуска Вилиму Геннину. В письме от 12 мая Видим Иванович обратился к генерал-адмиралу уже с нотками отчаяния: «Для бога помилосердствуй… Ежели я не получу на время себе отпуска, то совершенно вы меня умертвите или увечным сделаете»
. Ситуация разрешилась благодаря вмешательству «патрона» Видима Ивановича А. Д. Меншикова. В мае светлейший князь Александр Данилович уведомил Ф. М. Апраксина: «…мы за благо разсудили, чтоб ево [Геннина] отпустить. Ибо ежели сего не учинится, может он от меланхолии умереть»
.
Отпускная поездка В. И. Геннина в итоге состоялась, хотя ее подробности остались неизвестными. Возможно лишь полагать, что продлилась она с июня по декабрь 1716 года. В следующий раз полковник Видим Геннин выехал за границу в 1719 году и уже по официальному поводу — для найма горных мастеров.
Перед этой поездкой Видим Иванович удостоился новой монаршей милости. По всей вероятности, во время приезда Петра I в Олонец и на олонецкие целебные («марциальные») воды в начале 1719 года
царь вручил коменданту свой медальный портрет, украшенный алмазами
[186]. Возможно, в награду за его роль в открытии месторождения «Марциальных вод»
[187], употребление которых неизменно приводило к улучшению самочувствия Петра I.
В том же году полковник Видим Геннин сумел устроить на русскую службу своего отца. Как явствует из архивного документа, благодаря протекции сына Иоганн Геннин, получив чин майора артиллерии, в апреле 1719 года был определен в гарнизон Нарвы
.
Вторая зарубежная поездка имела одним из последствий перемену в личной жизни Видима Геннина. Согласно фамильному преданию семейства Генниных, зафиксированному В. Н. Верхом в 1820-е годы, еще будучи в Голландии, В. И. Геннин «влюбился в тамошнюю уроженку и условился с ней, что по прибытии ее в Россию он на ней женится»
. Свадьба Видима Геннина состоялась в 1720 году в Санкт-Петербурге.
В качестве свадебного подарка Видим Иванович получил от царя внушительную сумму — 1800 рублей
. Как явствует из завещания В. И. Геннина, вторую его супругу звали Фридерика Луиза фон Бартиг
. По всей вероятности, именно в этом браке у В. И. Геннина родились сыновья Георг Фридрих и Эрнест Иоганн.
Что же касается олонецкой службы Видима Ивановича, то следует еще отметить, что, будучи «нововыезжим иноземцем», он сумел на удивление глубоко вникнуть в специфику механизмов власти в России. В этом отношении уроженец города Зиген вел себя в ряде случаев как администратор вполне старомосковской закалки. Особенно это проявилось в отношении органов правосудия, отделенных от органов управления, которые начали создаваться в России в 1719 году.
Не вдохновившись передовой европейской идеей о суде, независимом от администрации (абсолютно неорганичной тогдашним российским условиям), Видим Иванович в 1721 году отказался принять назначенного Юстиц-коллегией в Олонец городового судью (не подчиненного коменданту). В адресованном Юстиц-коллегии доношении от 18 августа 1721 года Вилим Геннин прямолинейно предложил, чтобы определявшийся в Олонец судья находился «под моею командою и без моего б ведома ничего не делал»
.
Впрочем, олонецкий период жизни В. И. Геннина подходил к концу. 28 июня 1721 года состоялся именной указ, возложивший на полковника Видима Геннина дополнительное поручение — строить плотину на реке Сестре и при ней оружейный завод
. Месяц спустя, 27 июля, царь пожаловал Вилиму Ивановичу дом с обширным земельным участком на Васильевском острове Санкт-Петербурга (в котором прежде размещалась столичная губернская канцелярия)
. Однако как следует обустроиться в петербургском доме В. И. Генину не довелось: очень скоро планы Петра 1 в отношении его кардинально изменились.
6 марта 1722 года В. И. Геннин был произведен в генерал-майоры, а затем последовало и новое назначение. На этот раз Вилиму Геннину предстояло отправиться на далекий Урал (административно входивший тогда в состав Сибирской губернии).
Трудно сказать, что повлияло на подобное решение главы государства. Не исключено, что идею направить В. И. Геннина (пусть и с ответственной миссией и повышением в чине) в уральскую глухомань императору ненавязчиво подсказал А. Д. Меншиков.
Дело в том, что именно весной 1722 года Вилим Иванович имел неосторожность вступить в прямой конфликт с Александром Даниловичем, потребовав оплатить «железные разные припасы» (на сумму 5195 рублей), отправленные с олонецких заводов «в дом» (то есть в частное хозяйство) светлейшего в 1714–1720 годах
. Несмотря на то что настояния В. И. Геннина были справедливы, не привыкший к претензиям в свой адрес «полудержавный властелин» и «прегордый Голиаф» всерьез разгневался на олонецкого коменданта. Дошло до того, что когда Вилим Иванович явился перед отъездом на Урал с протокольным визитом вежливости к Александру Даниловичу, то охрана светлейшего князя не пропустила новоявленного генерал-майора к хозяину
.
Согласно «Инструкции генералу-маеору Генину», подписанной императором 29 апреля 1722 года в подмосковном селе Преображенском, Вилим Иванович должен был прежде всего осуществить технологическую реконструкцию уральских горных заводов. Однако в статье 3-й «Инструкции» на Видима Геннина возлагалось и следственное поручение. Оно гласило: «Розыскать между Демидовым и Татищевым, также и о всем деле Татищева»
. Перед отправлением в дальние края в качестве своего рода «подъемных» Вилим Геннин получил от главы государства 1000 рублей
.
Так под следствием Видима Ивановича оказался командированный на Урал в 1720 году 36-летний капитан артиллерии В. Н. Татищев, бывший стольник царя Ивана V, участник взятия Нарвы, Полтавской битвы и Прутского похода, а впоследствии известный государственный деятель и историограф.
Покинув Москву 22 июля 1722 года, В. И. Геннин прибыл на Урал, в город Кунгур
[188], 2 октября
. Начав выполнение инструкции Петра I с осмотра месторождений медной руды, Вилим Иванович приступил к следствию по делу Василия Татищева в первые дни декабря 1722 года. Ему предстояло расследовать обвинение в двух эпизодах злоупотребления должностными полномочиями, которые выдвинул против В. Н. Татищева могущественный уральский горнозаводчик Никита Демидов.
Первый этап расследования завершился к середине февраля 1723 года. Проведя (лично и через уполномоченных должностных лиц) допросы нескольких десятков свидетелей из числа местных жителей и самого В. Н. Татищева, Вилим Геннин пришел к выводу о необоснованности предъявленных капитану обвинений
. Заключение по делу — «Выписку обстоятелную из дела, что розыскивано между Демидовым и капитаном Татищевым» — В. И. Геннин 15 февраля с пространным сопроводительным письмом направил Петру I
.
