Стремясь сохранить контроль над судебным рассмотрением возбужденных им уголовных дел, В. И. Геннин попытался давать руководящие указания никак не подчиненному ему надворному суду. Так, 30 января 1724 года он направил президенту суда князю С. М. Козловскому письмо с грозным напоминанием, что «всем известен эксемпель, который учинен князю Гагарину»
[189], и с требованием, чтобы «вы… безделников
[190], сковав, держали и по челобитным и доношениям безволокитно следовали, дабы бедной народ не вовсе разорился и могли б свои подати платить на содержание флоту и армеи»
.
Однако все усилия В. И. Геннина по искоренению коррупции оказались тщетными. Тобольский надворный суд для начала освободил всех обвиняемых из-под стражи, а затем принялся всячески затягивать рассмотрение дел. В итоге уголовные дела по обвинению В. Ф. Томилова, Ф. Ф. Фефилова и других мздоимцев так и не были доведены до приговора. В частности, о необходимости завершить разбирательство дела комиссара М. Головкова упоминалось еще в указе Сената от 21 февраля 1727 (!) года
.
Как «вышний горный командир» В. И. Геннин организовывал и борьбу с шайками разбойников, угрожавших металлургическим заводам. Так, летом 1724 года, узнав о намерении группы разбойников совершить нападение на поселок Ягошихинского медеплавильного завода
[191], Видим Иванович организовал против них войсковую операцию. После того как захваченные разбойники под пытками признали вину, В. И. Геннин приговорил шестерых из них к смертной казни через повешение за ребра и через колесование
.
Помимо участия в уголовном преследовании коррумпированных комиссаров и разбойников, в первые годы пребывания на Урале В. И. Геннин выступил с рядом инициатив по совершенствованию судебного устройства Сибирской губернии. Сохранив неприятие европейской идеи суда, независимого от администрации, Видим Иванович в письме кабинет-секретарю А. В. Макарову от 1 февраля 1724 года высказал мысль о необходимости сосредоточить всю полноту власти в регионе в едином органе: «Чтоб… был бы один главнейший камандир, которой бы всех сибирских камандиров, надворной суд и камерира
[192] мог бы ведать и штрафовать, а не так как теперь, что всякой болшой»
. Столь емко сформулированная Видимом Генниным идея о «главнейшем камандире» в полной мере воплотилась в жизнь уже после кончины Петра 1 в связи с изданием закона от 24 февраля 1727 года о реорганизации системы местного управления
.
Еще одной проблемой, с которой столкнулся Видим Геннин на Урале, являлась практика объявления осужденными лицами «слова и дела» (извета) с обвинениями различных должностных лиц в совершении государственных преступлений. В соответствии с тогдашним уголовно-процессуальным законодательством изветчик и оговоренный (независимо от их служебного и процессуального статуса) подлежали незамедлительному этапированию в Преображенский приказ. Подобная практика изрядно дезорганизовывала работу местной администрации. Так, согласно данным Сибирской губернской канцелярии, только за 1723 год в связи с объявлением «слова и дела» на должностных лиц из губернии в Преображенский приказ было отослано 116 человек, причем ни один извет так и не подтвердился
.
В связи с подобной ситуацией В. И. Геннин предложил учредить в Сибирской губернии представительство Преображенского приказа. В письме императору от 22 октября 1723 года он высказал просьбу, чтобы для разбирательства дел по государственным преступлениям прислать «ис Преображенска афицера… кому изволишь верить», который «в Сибири бы жил»
. В направленном два дня спустя письме главе Преображенского приказа князю И. Ф. Ромодановскому генерал-майор изложил соображения на этот счет более подробно.
По мысли Геннина, командированный в Тобольск уполномоченный («асессор») Преображенского приказа производил бы совместно с губернатором или вице-губернатором разбирательство дел по «слову и делу», возбуждавшихся на территории Сибири. При этом по «малым делам» проектируемое сибирское представительство приказа осуществляло бы судопроизводство в полном объеме, а в остальных случаях ограничивалось досудебным рассмотрением дела, результаты которого докладывались затем в Преображенский приказ"
. Однако, несмотря на серьезную обоснованность, данное предложение не нашло поддержки ни в Преображенском приказе, ни у Петра I.
Довелось Вилиму Ивановичу заниматься на Урале и военно-судебными делами. Как старший воинский начальник он утверждал приговоры, вынесенные на подведомственной территории полковыми и гарнизонными военными судами (кригсрехтами). А дел в производстве военных судов хватало. Только с мая по август 1723 года кригсрехт Тобольского командированного полка вынес (под председательством все того же майора И. Брикгаузена) 50 приговоров, из них 18 смертных. 12 солдат, изобличенных в дезертирстве, были осуждены к повешению, двое — за пьянство на карауле — к расстрелу, двое местных жителей — за помощь дезертирам — также к повешению.
При утверждении приговоров Видим Геннин отменил смертную казнь для девятерых солдат и одного местного жителя, усмотрев в материалах их дел смягчающие обстоятельства. Еще троих солдат он помиловал прямо на эшафоте — в честь дня святых апостолов Петра и Павла"
. Последним осужденным повешение было заменено на битье кнутом, вырезание ноздрей и пожизненную ссылку гребцами на галеры"
.
Вместе с тем в случаях, когда приговор выносился закоренелому преступнику, Видим Геннин поступал весьма жестко. Так, гренадер В. Н. Жеравцов, прибывший на строительство Екатеринбурга, был изобличен военным судом в совершении нескольких убийств и разбоев. Оказавшись на стройке, Василий Жеравцов (имевший, как открылось, криминальное прозвище «Комиссар») принялся организовывать из сослуживцев банду с целью совершить коллективное дезертирство и, добравшись до Волги, заняться там разбоями. При утверждении приговора Видим Иванович определил Жеравцову-Комиссару смертную казнь в форме колесования"
.
Согласно отчету Иоганна Брикгаузена 10 августа 1723 года, в новооснованном Екатеринбурге перед строем полка Василий Жеравцов был «колесован живой и поднят на колесо поверху. И в то время голова отсечена и поставлена на спицу»"
.
Вилиму Геннину довелось принять участие в церемонии погребения первого российского императора, состоявшейся, как уже говорилось, в Санкт-Петербурге 10 марта 1725 года. Вместе с еще несколькими генералами Вилим Иванович нес один из золоченых шнуров балдахина над гробом Петра Великого
.
В целом кончина императора привела к явственному ухудшению позиций В. И. Геннина в правительственной среде. Связано это было с дальнейшим возвышением
