Ранка на пальце под действием заёмной магии затянулась, свою кровь с руки Окины я тщательно смыл. Привязать к себе навсегда пусть не совсем незнакомого, но абсолютно чужого демона, ещё и мужчину, мне вот нисколечки не хотелось. Впрочем, проводить эксперимент на Лючии Нацуро мне хотелось не сильно больше. Она, конечно, если объективно, молодая и красивая, но что-то сомневаюсь я, что нам всем сразу удастся с ней наладить близкий дружественный контакт… И потом, семейный шаман настоятельно рекомендовал ограничиться числом три, верно, Иге?
— Давай лучше сразу протестируем твою теорию на Перевозчиках, — предложила Куроцуки.
— Там вообще одни мужики, да, — с нервным смешком предупредила Нгобе.
— Зато их будет легко отсоединить от телепатической сети, если что, — пожала плечами опять нашедшая простое решение очередного сложного вопроса шиноби. Ну да, мертвые не умеют чувствовать и думать.
Проклятье…
18.
На одном из первых занятий военно-тактического клуба Абрамов предельно доходчиво объяснил, почему знаки различия на современных полевых комплектах обмундирования делаются в цвет соответствующего камуфляжа. Всё просто. Если противник сможет выделить и прицельно выбить полевых командиров — это уже половина, если не большая часть тактического успеха в любом бою. Всё равно что голову отрезать, скажем, осе. Насекомые так устроены, что потеря части тела, даже такой важной, как голова, для них вовсе не означает мгновенную смерть. Тело жука, кузнечика или таракана будет жить минуты, а если потерю крови остановить, так и часы, и даже дни. И не просто жить. Та же оса может жалить не хуже, чем в полной комплектации, а богомолы так например и вообще… сами знаете, чем занимаются. Так вот, оса без головы остается “боеспособна”… Но только в том случае, если враг сам на неё наступит или потрогает. Аналогия, я думаю, получилась предельно прозрачной.
С другой стороны, полный отказ от знаков различия тоже невозможен — по крайней мере, пока. И дело не только в том, что свои бойцы должны понимать, кто перед ними и уверенно идентифицировать командиров. Армия — это традиции. Опять не мои слова. Причём военные традиции невероятно прочные, многие по нескольку веков запросто насчитывают. Попытка вот так взять и разом отменить ту или иную традицию обычно заканчивается взрывом недовольства среди солдат и офицеров, из-за чего приходится сдавать назад, или… Заканчивается та армия, к которой традиция принадлежала. Военные формирования, что придут на смену, будут уже новой армией, традиции для которой или придётся заимствовать у кого-то другого (как сделал в своё время Петр I)… или придётся разрешить восстановить старые. Совсем не просто так во время Второй Мировой войны в Красную Армию были возвращены “царские” погоны. Нет, можно, конечно, подождать, пока традиции сформируются и сами (точнее, всё равно будут заимствованы, но “снизу”), но — воевать такая армия будет… не лучшим, мягко говоря, образом.
К чему это я? А вот:
— Этого берём, — уверенно определила Нана, стоило только очередному золочёному шлему и наплечникам показаться из-под снега. Рельефные католические кресты, увитые ветвями с выдающимися шипами, выдавленные в золотом слое головной и плечевой брони, однозначно намекали на то, что мы наткнулись на лидера. Очень своевременно.
Отряду Перевозчиков почти удалось войти на улицы Тауна, где мне было бы куда сложнее накрыть их сфокусированным погодным ударом — но почти, как известно, не считается. Удар стихии вышел воистину страшным. Хоть я и сам сравнил обрушения сплошного потока снега с неба со сходом лавины — не думал, что получится настолько похоже и разрушительно. Да, доспехи, как я и думал, защитили экс-орденцев. Сплошная кираса не дала массам снега сдавить грудные клетки и перебить дыхание, потому люди под заносом не умерли за несколько минут, потребовавшихся мне, чтобы частично откопать всех. Частично — это как раз по плечи, только чтобы снять шлем, после чего очередной противник отправлялся с помощью отработанного приема Куро-тян в нокаут. И это было проявлением милосердия.
Больше трети атаковавших Ио солдат получили переломы и другие механические травмы: Ми прекрасно ощущала чужую боль. Оставалось только надеяться, что пострадали в основном конечности, и ни у кого кости не разорвали при смещении крупные кровеносные сосуды. Это была вторая причина, по которой я не откапывал Перевозчиков до конца: снег зафиксировал тела не хуже пляжного песка, из которого, как известно, самостоятельно практически невозможно выбраться, а холод заставит сосуды сузиться, замедляя возникшие (куда уж без них) кровотечения. Опять же, если кровоток в конечности пережат или перебит, при низкой температуре ткани, не получающие кислорода и питания, начнут отмирать позднее. Возможно, кто-нибудь успеет вовремя оказать помощь. Возможно, хоть кто-нибудь вообще решит оказать помощь.
Эмоции под контролем удавалось держать с трудом. Уж не знаю, это полтора года в медицинском так на меня повлияли, или я просто угадал с местом обучения, но факт: меня едва не трясло от осознания того, что я не могу спасти вот этих людей. И плевать моему подсознанию было, что передо мной враги, без всякого сожаления едва не пристрелившие меня всего десять минут назад. И что я сам стал причиной их текущих проблем, и что за помощь благодарны мне отнюдь не будут. Голос разума едва-едва пересиливал бурю в душе. И не пересилил бы, если бы у меня перед глазами не стояли виденные как-то по телевизору кадры схода лавины на автомагистраль. Тогда, во время просмотра, я слушал диктора вполуха, окончательно потеряв интерес при озвучивании двузначного числа жертв. “Так себе лавина”, — подумал. Зато сейчас… Сейчас я точно знал, что произойдёт, едва шторм, побочный эффект создания супер-холда, сорвётся со своей невидимой оси. Из умозрительной беда стала вполне осязаемой. Личной. И если я не смогу что-то сделать…
— Всё равно не будешь виноват, — спокойно подсказала Иге. — Виноват — Кабуки, ну и немного тот крендель, который приказал расстрелять закручивающие зеркала. Ты ведь его только что откопал, да?
С застёжками креплений шлемов я уже напрактиковался за время снежных спасательных работ, но тут я, кажется, просто сломал крепления, сбрасывая с головы мужчины жёлтый высокотехнологичный горшок. Командир Перевозчиков оказался попрочнее многих подчинённых, оставался в сознании, даже, кажется, попытался что-то колдануть, но не успел.
— Если бы ты ударил его в висок немного сильнее, он бы получил сотрясение мозга средней тяжести, — флегматично предупредила меня Нанао, глядя, как под воздействием таланта суккубы глаза пленника закатываются и закрываются. Рукс, пытаясь перебить воздействие дочери на свою свиту, невольно показала Мирен, как иммобилизовать разумного, не “выключая” ему головной мозг. — С ментальным допросом могла бы возникнуть проблема…
— Нана, предупреждаю. Увижу хоть ещё одно поползновение “пойду и убьюсь о врага ради высших целей и мира во всем мире” — я тебя сам прибью. Я понятно выразился?
— Д-да… — от явно не ожидавшей подобного внезапного наезда юки-онны впервые на моей памяти донеслась отчётливая опаска. Отлично, значит — дошло.
