Мы с Терри направляемся к северу от дома. В детстве в этом переулке он провел столько времени, что легко замечает любые, даже самые незначительные перемены.
– В тот вечер здесь было темнее, – говорит он. – Почти как в пещере. И ветки свисали ниже. – Его внимание привлекает незнакомое растение за соседним домом.
– Бамбук! – определяет он. – Прикинь?
Примерно в пятидесяти футах от пересечения переулка с Плезант-стрит Терри останавливается. Стайка мальчишек подросткового и почти подросткового возраста, занятых пустой болтовней, – а Терри вспоминает, что именно этим они и были тогда заняты, – может здорово расшуметься. Ради развлечения они дурачились как могли. Это место Терри постоянно вспоминает. Если смотреть прямо вперед, виден вход в переулок на противоположной стороне улицы.
– Если бы мы присмотрелись, то увидели бы, как она пробежала мимо, – говорит Терри. – И как он схватил ее.
Мы переходим улицу к уголку за домом номер 143 по Саут-Уэсли-авеню. Пятеро мальчишек шли одной шеренгой, плечом к плечу. Терри помнит, что Дэнни шагал справа от него. Он кладет руку на ограду возле гаража и стучит по ней.
– Кажется, ограда та же самая, только тогда она была выкрашена в красный цвет, – говорит Терри.
Тогда ему показалось, что возле мусорных баков валяется скатанный в рулон ковер. Ноги Кэтлин были очень бледными, и в темноте Терри принял их за светлый ковер. А потом Дэнни, который находился к ней ближе всех, закричал: «Это труп!»
Мы с Терри во все глаза смотрим на пятачок возле гаража, где лежала на спине Кэтлин. Сразу же стало ясно, что у нее перерезано горло. Лужа крови растеклась вокруг ее ног. Воняло ужасно. Наверное, кишечными газами, предполагает Терри. Даррен, которого Терри называет «впечатлительным ребенком», медленно пятился к противоположному гаражу, схватившись руками за голову и собираясь удрать. Том бросился к задней двери ближайшего дома, зовя на помощь.
Следующий эпизод общепринятой версии убийства Кэтлин Ломбардо отличается от того, что помнят Терри и Дэн. По их утверждению, Кэтлин была еще жива, но умерла через несколько минут после того, как они ее нашли, и до того, как место преступления наводнила полиция. Им помнится, как детективы говорили, что они должны были столкнуться с тем человеком.
Они запомнили человека, который вышел из переулка почти в тот же момент, как они нашли Кэтлин. Человек был рослым, похожим на индуса, одет в льняную рубашку, расстегнутую до пупа, шорты и сандалии.
– Что здесь случилось? – спросил он. По словам Терри, в сторону трупа незнакомец даже не взглянул.
– Кого-то ранили. Надо позвонить в полицию, – крикнул Майк незнакомцу.
Тот покачал головой.
– У меня нет телефона, – сказал он.
В суматохе последовательность событий забылась. Терри помнит, как подкатила патрульная машина со скептически настроенным усатым полицейским в форме за рулем, который язвительно спросил: «Ну и где же труп?» Помнит, как изменился его тон и как поспешно он запросил подкрепление по рации, едва увидев Кэтлин. Помнит, как напарник полицейского, парень помоложе, может, даже стажер, наклонился, держась сбоку за машину, и его вырвало.
Он помнит, как раскачивался из стороны в сторону Даррен, все еще схватившись за голову, стоя у гаража. А потом отовсюду нахлынули огни и звуки сирен – такого Терри больше ни разу не видел ни до, ни после.
Спустя семь лет кто-то подвозил Терри на концерт в одной машине с Томом Макбрайдом, который жил в нескольких шагах от места убийства. В детстве Терри и Том враждовали, как обычно бывает, когда мальчишки толком незнакомы и ходят в разные школы. Терри говорит, что, хоть Том и учился в «публичке» – так в католической школе называли бесплатную среднюю школу, – но оказался классным парнем. Они проболтали весь вечер.
– Это не ты был с теми пацанами, которые нашли труп? – спросил Том.
Терри кивнул, а Том прищурился.
– Мне всегда казалось, что ее убил сосед.
Терри отчетливо вспомнился мужчина в расстегнутой льняной рубашке и то, как он старался не смотреть на труп Кэтлин. И как спросил, что у них случилось, хотя и так было понятно, что произошло нечто ужасное.
У Терри похолодело в животе.
– Как он выглядел? – спросил Терри.
Том описал его: рослый, из Индии. Жуткий тип.
– Так он же был там, когда мы ее нашли! – воскликнул Терри.
Том побледнел. Не мог поверить своим ушам. Он отчетливо помнил, как в суматохе, когда нашли труп, этот сосед, который выглядел так, словно только что принял душ и был одет в халат, вышел из задней двери своего дома посмотреть на полицейские машины. Он повернулся к Тому и его родным, которые тоже вышли на свою заднюю веранду.
– Он сказал что-нибудь? – спросил Терри.
Том кивнул.
– Он спросил: «Что здесь случилось?»
Убийцу Кэтлин так и не нашли. А обломки ее разбитого «Уокмена», которые я подобрала на месте преступления, бренчат у меня в голове тридцать лет спустя, когда я веду взятый напрокат автомобиль по Кэпитол-авеню в Сакраменто. Я еду на восток, в направлении от центра, до пересечения с бульваром Фолсом. Сворачиваю на Фолсом, миную Калифорнийский университет в Сакраменто и Психиатрический центр Саттера, пустые участки, заросшие кустами, и попадающиеся там и сям дубы. Параллельно справа проходит Золотая линия – скоростная трамвайная система от делового центра до Фолсома протяженностью двадцать пять миль. Это историческая линия. Когда-то эти рельсы были частью железной дороги долины Сакраменто, построенной в 1856 году, – первой железной дороги на паровой тяге, соединившей город с поселками рудокопов в горах Сьерра-Невады. Пересекая Брэдшоу-роуд, я замечаю вывески «Ломбард» и «6 покет спортс бар». На противоположной стороне – нефтяные цистерны за забором из ржавой сетки-рабицы. Я на месте. Здесь все и началось – в городе Ранчо-Кордова.
Сакраменто, 1976–1977 годы
В 1970-е годы дети, жившие по соседству, называли это место Ранчо-Камбоджа. Американ-Ривер пересекает восточную часть округа Сакраменто, и Ранчо-Кордова на ее южном берегу отрезан от более зеленых и презентабельных пригородов по другую сторону реки. Поначалу эта территория была земельным участком площадью пять тысяч акров, выделенным мексиканцам под фермерское хозяйство. В 1848 году, после того как Джеймс У. Маршалл в тридцати пяти милях выше по реке заметил в отводном лотке водяного колеса чешуйки блестящего металла и объявил: «Я его нашел!», в Ранчо-Кордова нагрянули золотодобывающие драги, которые оставили после себя гигантские нагромождения речного камня. Потом некоторое время эти земли занимали виноградники. В 1918 году здесь открылась база ВВС Мазер. Но самым кардинальным образом Ранчо-Кордова изменился с началом «холодной войны». В 1953 году производитель реактивных снарядов и ракет «Аэроджет» разместил здесь главное управление, чем спровоцировал бум жилищного строительства для работников предприятия. Извилистые дороги городка (Цинфандель-драйв, Рислинг-уэй) вдруг замостили, а землю вдоль них аккуратно поделили на участки для скромных одноэтажных домов типовой застройки. Оказалось, что все семьи в городе так или иначе связаны с армией или компанией «Аэроджет».
