Я спрашиваю Хоулса, насколько методично, по его мнению, НСВ подходил к выбору жертв.
– Думаю, есть свидетельства в пользу и того, и другого мнения. Временами, полагаю, он вел наблюдения довольно тщательно. Вот он видит кого-то. Сосредотачивается на этих людях. Следует за ними. А иногда нападает сразу же после того, как их увидит.
Никто не знает, как долго он наблюдал за Кэти, зато есть правдоподобное предположение, откуда он это делал. За домом находился питомник рождественских елок. Криминалист заметил отпечаток «беговой туфли с зигзагообразным рисунком на подошве» на дощатом заборе вокруг заднего двора.
Хоулс поворачивает направо и указывает на то место, где раньше за домом располагался питомник. Мы проезжаем еще квартал или два, и он снова поворачивает направо, к участку номер 7400 на Седжфилд-авеню.
– На следующий день заметили машину, припаркованную вот здесь, сбоку. Внутри была кровь.
Этой машиной был «Форд Гэлакси 500», который числился в угоне.
– У кого-то явно случилось кровотечение, по всей вероятности носовое. И к машине вела кровавая дорожка. Она, конечно, давно исчезла, но я задумался: какова была вероятность того, что тот, кто убегал через питомник рождественских елок среди ночи, наткнется на дерево? А потом сядет в машину, которую угнал и бросил? Я расследовал дело, когда человек, в которого стреляли, убегал и врезался в телефонный столб. И оставил такую же кровавую дорожку.
Следы крови тянулись через тротуар на восток. В канаве нашли несколько скомканных бумажных салфеток. Капли крови уменьшались в размерах, пока не исчезли совсем. Как и все следы в этом деле, очередной привел к голым стенам. И ни один – к входной двери. Каждый предмет, найденный в ходе поисков, независимо от того, мог он принадлежать преступнику или нет, неизменно отличался отсутствием надежной информации, которую можно было проследить. Колеса этого дела крутились, постоянно выдавая лишь вероятности.
– Все это улики лишь наполовину, – говорит Хоулс.
– А как насчет строительства, которое в то время велось в Сан-Рамоне? – спрашиваю я.
Хоулс отвечает, что Кэти сообщила им полезную информацию.
– Она смогла припомнить множество стройплощадок поблизости от ее дома, будущих микрорайонов, где велись строительные работы к моменту нападения на нее.
Я не сразу осознаю, что он беседовал с Кэти лично.
– Вы говорили с ней?
Он понимает, почему я поражена.
В своей книге «Внезапный ужас», посвященной этому делу, Ларри Кромптон пренебрежительно отзывается о Кэти. Когда он наблюдал за ее поведением во время разговоров с полицией, ему показалось, что она испытывала «в высшей степени приятное возбуждение». Он сообщил нелестные подробности о ее жизни после нападения. Писал, что сочувствует ее мужу и сыну. Мне нравится Кромптон, но, думаю, в данном случае он ошибся. Жестоко ошибся. Он даже сравнил ее внешность с внешностью других жертв – в ее пользу, но и в этом чувствуется негатив. Его отношение к Кэти – в лучшем случае поразительная черствость, а в худшем – убежденность, что жертва «сама виновата». Нарисованная им картина подразумевает, что есть лишь один верный способ реагировать на насильственное сексуальное нападение. Этой картине недостает сочувствия и понимания. К примеру, он пренебрежительно рассказывает, как она объясняла полиции, что попросила стакан воды, когда НСВ потребовал от нее сделать ему минет. Кромптон даже не задумался, что для перепуганной жертвы такая просьба могла быть способом потянуть время. И псевдоним, который Кромптон выбрал для нее, «Санни», хоть и не выглядит умышленно саркастическим, кажется слишком жестоким, если вспомнить, в каком свете он ее представил.
Вскоре после выхода в свет книги Кромптона в управление шерифа по электронной почте пришло письмо от Кэти. Она была возмущена тем, как ее представили в книге. Сотрудники управления не смогли организовать ее встречу с Кромптоном, уже вышедшим в отставку, но Хоулс и его коллега-женщина пригласили Кэти в офис для личной беседы.
– Она дрожала как лист, – вспоминает Хоулс, и, судя по его голосу, он ее не винит.
На протяжении всей встречи Кэти не решалась взглянуть ему в глаза – он объясняет это остаточной травмой. Отношения между пострадавшими и детективами, расследующими давние дела, – странное сочетание близости и отчужденности. Хоулсу было десять лет, когда человек в маске приставил нож к шее Кэти и повалил ее на холодный линолеум кухонного пола. Девятнадцать лет спустя Хоулс вынул пакет с застежкой из материалов ее дела в хранилище вещдоков и вытряхнул из пробирки ватную палочку. Кэти была для него незнакомкой. Он изучал сперматозоиды ее насильника под микроскопом, но никогда прежде, до той встречи, не смотрел ей в глаза и не пожимал руку.
На встрече он задал всего несколько вопросов, предоставив вести беседу своей коллеге. А потом Кэти сказала то, что привлекло его внимание.
Кэти и ее муж Дэвид давно развелись. Как и у многих других пар, которые стали жертвами НСВ, их отношения не пережили испытания. По словам Кэти, после нападения Дэвид говорил, что, кажется, узнал голос НСВ, но не мог вспомнить, где его слышал.
Слова Кэти были важными по двум причинам. Во-первых, она в глаза не видела результатов геопрофилирования. И не знала, что, хотя округ Контра-Коста не дал такую же очевидную модель проживания, как Сакраменто, специалист по геопрофилированию определил, что наиболее вероятной территорией места жительства преступника был Сан-Рамон. Он занимал центральное положение в серии преступлений в восточной части области Сан-Франциско и относился к тем местам, где неизвестный совершил нападение всего один раз. По мере увеличения расстояния от места жительства преступника растет и количество потенциальных жертв. Но иногда подозреваемый в насильственных преступлениях нападает вблизи своего дома – потому, что его тянет к конкретной жертве, или будучи уверенным, что его не поймают.
На карте геопрофилирования красный лепесток, обозначающий территорию наиболее вероятного места проживания НСВ, тянется с востока на запад, проходя чуть севернее дома Кэти.
Кроме того, Кэти не знала, что специалист по профилированию из ФБР на недавнем собрании специальной группы представила новые результаты. Отчасти ее слова перекликались с мнением Хоулса. Она привлекла внимание к тому, что в некоторых эпизодах целью был пострадавший мужчина. В отдельных случаях НСВ, возможно, мстил мужчине за поступки, которые считал предосудительными.
То, что детективы услышали от Кэти, указывало на возможность связи, ранее упущенной, которая могла привести к подозреваемому. Во многих широко известных серийных преступлениях обнаруживался как минимум один элемент такой связи. Давняя соседка Линды Хили, жертвы Теда Банди, приходилась Теду кузиной, и позднее следователи подняли документы, свидетельствующие о том, что Линда и Тед проучились вместе как минимум три класса. Деннис Рейдер, убийца по прозвищу BTK, жил через шесть домов от Мэрин Хедж, своей восьмой жертвы. Джон Уэйн Гэси прилюдно беседовал в магазине с Робертом Пистом, обещая дать ему работу на стройке, и вскоре после этого Пист исчез.
