— Возможно, — согласилась Лужина, хотя не была уверена в этом.
Теперь она уже не спешила уходить, понимая, что сосед сообщил ей не все, что смог узнать. А он не торопился рассказывать, зато предложил кофе, сообщив при этом, что у него прекрасная кофемашина, а зерна он приобретает в финских лавках, которых вокруг предостаточно. Причем заказывает кофе самых лучших, а соответственно дорогих сортов, которые так просто не привозят, а только под заказ.
Марина согласилась, и они спустились на первый этаж. Расположились в гостиной, которая, очевидно, являлась и столовой, рядом с которой за широким арочным проемом располагалась кухня с мебелью. Можно было не подходить близко — Лужина узнала продукцию их фабрики.
— Вот мы тут с вами сидим и рассуждаем о чем-то, — произнес хозяин дома с печалью в голосе, — а Леонида Ивановича нет, а ведь совсем недавно…
Марина хотела остановить его, чтобы неприятные воспоминания не испортили настроение, но оно и так было испорчено, и потом, она сама пришла сюда, чтобы в том числе поговорить на эту тему. Теперь остается только одно — слушать.
Но сосед поднялся из-за стола и направился на кухню, очевидно, затем, чтобы приготовить кофе. И уже оттуда продолжил:
— Шесть лет назад, когда я только переехал в этот поселок, а Панютин уже проживал здесь, он иногда отрывался. Как-то пригласил меня в гости. Я пришел с Наташей — своей гражданской женой. Были Карсавин, Вадим Катков с девушкой. Присутствовали еще две дамы. Ну, как дамы, каждой вряд ли было больше двадцати пяти или даже того меньше. Очевидно, Леонид Иванович вызвал их для себя и писателя. Так эти, с позволения сказать, девушки очень скоро разделись догола и прыгнули в бассейн, начали плескаться и вопить… Мы с Наташей почти сразу ушли: во-первых, девчонки эти наверняка связаны с криминалом, ведь все эти фирмы, предлагающие эскорт-услуги…
— То есть это были девочки по вызову? — не поверила Марина. — Панютин мне показался таким… как бы сказать…
— Таким и был. Спокойным, рассудительным, импозантным. Но он был мужчина, у которого, как у всякого мужчины, иногда возникают потребности. А длительной связи у него не было. Очевидно, он опасался нового брака.
— Просто не встретил ту, которую мог бы полюбить, — предположила Лужина.
— Мне кажется, что он не верил, что его может искренне полюбить молодая и красивая. Это мне повезло. А от банкиров красивым девушкам нужны только деньги.
Марина не ответила, а вскоре хозяин принес кофе. Поставил на стол, потом снова направился на кухню, открыл холодильник.
— Есть пирожные, — сказал он, — хотя лучше их не есть, они давно лежат. Но могу сделать бутерброды. Вам с рыбой или с колбасой?
— Ничего не надо! — крикнула Лужина.
— Вы все говорите «любовь», — тут же отозвался хозяин дома, произнеся это тем же тоном, каким говорил о пирожных и бутербродах, — а мне кажется, что этому понятию придают очень много значения, вкладывают в него разные, порой прямо противоположные смыслы.
Он вернулся к столу.
— Любовь лично для меня — это в первую очередь, когда комфортно с определенным человеком. Когда он находится в доме, ты его вроде и не замечаешь вовсе, а когда этого человека нет, то сразу чувствуешь одиночество. Такое одиночество, что начинает ныть сердце. Знаешь все недостатки этого человека, но легко миришься с ними. Вот ты скучаешь, когда одна дома, ждешь мужа, смотришь на часы, думаешь: а с кем он сейчас и чем занимается?
— Разумеется, — ответила Марина.
И вдруг поняла, что это не совсем так, то есть она, конечно, думает о том, где находится Валентин, ждет его, но так, чтобы она отчаянно скучала — такого не было. Она даже привыкла, что они не спят вместе, и вообще близость между ними всегда какая-то обыденная и без страсти и особенных слов. Но он устает, у него работа. Но он ей верен, и это самое главное… Нет, главное, что он любит ее. По-своему, без страсти, без изысканной нежности, но любит обыденно и просто, как любят привыкшие друг к другу супруги.
— Меня с Наташей, кстати, Панютин познакомил, — признался компьютерный гений. — В очередной раз он тогда пригласил двух девиц из агентства. Но он хотел пригасить трех — двух для себя с писателем, одну — для меня. Но я ответил, что не люблю профессионалок. После чего Леонид Иванович сказал, что среди его знакомых только одна приличная девушка, которая работает в его банке. Она очень одинока, очень воспитанна и все такое прочее. И я согласился на то, чтобы ее привезли. Она приехала потому, что не могла отказать начальству. А когда мы с ней ушли от бассейна и от этих воплей, то сидели всю ночь за этим самым столом и разговаривали обо всем. Потом она приехала уже сама, когда я пригласил, а не начальство, приехала раз, другой и осталась. Или потом осталась. Но очень скоро мы стали жить вместе. Я даже с работы заставил ее уйти, сказав, что моих доходов хватит на двоих, и на троих, и на четверых, если потребуется.
— Сейчас она где?
— Я же сказал, что у меня квартира в городе осталась… То есть у нас. Там Наташа сейчас и находится. Я попросил пока не приезжать сюда, раз такое тут произошло. Но она и сама испугалась.
— Испугалась за вас и не приезжает? — удивилась Лужина.
— Я сказал, она слушается меня. Такая она у меня кроткая. Но она примчится, можете не сомневаться.
Где-то зазвонил телефон. Максим покрутил головой и вспомнил:
— Наверху мобильник оставил.
Он встал с кресла, а когда поднимался по ступеням лестницы, сигналы прекратились. Потом, видимо, он сам набрал номер последнего вызова.
Говорил он негромко, и Марина поднялась и осторожно подошла к лестнице, чтобы прислушаться.
Подошла и вдруг подумала: «Что же я делаю?»
— Хорошо, хорошо, — долетел до нее голос хозяина дома. — Я жду. У меня сейчас, кстати, наша новая соседка, которая была непосредственной участницей. То есть непосредственной свидетельницей. Она ближе всех стояла к убитому. А я видел лишь ее спину. Что с ней делать? Попросить уйти?
Лужина отошла, и тут же по лестнице начал спускаться Максим, прижимающий к уху трубку.
— Так и сделаем, — сказал он и посмотрел на сидящую за столом гостью, — жду.
Он подошел и объяснил, что это звонил следователь из Москвы, который прилетел и сейчас направляется сюда из аэропорта.
— Через пятьдесят минут подъедет, — сказала Марина, — если на Кольцевой не будет пробок.
— В это время дорога свободна, — кивнул Максим.
Глава 4
Они ждали убеленного сединами следователя, каких показывали в старых советских фильмах, этакого мудреца в погонах, а в дом вошел крепкий парень одних лет с Мариной или чуть старше. В руках он держал портфельчик-кейс.
— Подполковник юстиции Кудеяров, — представился он, — можно просто Павел. — И, заметив некоторую растерянность на лице хозяина дома, спросил с улыбкой:
