Максим достал из внутреннего кармана пиджака планшетный компьютер, включил его и посмотрел на Лужину:
— Ну!
Он пытался казаться спокойным, но ему это не удавалось. Еще бы: совсем недавно он делился своим счастьем, рассказывал, какая у него кроткая и заботливая жена, как она взвалила на себя все заботы по дому, а теперь выяснилось, что он доверчивый глупец. Как и Лужина, впрочем, — столько лет ничего не замечать. Она и о денежных средствах на своем когда-то открытом в Германии счете ничего не знала, хотя нужно всего-то было нажать несколько кнопок на своем смартфоне.
Когда деньги были уже переведены, Максим вдруг рассмеялся и сказал:
— Вовремя успели. Кто-то уже пытается добраться до твоего немецкого счета. Но теперь там осталось всего пять евро, но и их снять не удастся — пароль-то мы заменили.
Он снова погрустнел. А Иван Андреевич, как будто поняв, что в душе Максима, шепнул ему:
— Никуда не ходи — пусть уезжает. Долгие проводы — лишние слезы. Все равно ничего вернуть нельзя. И я тоже виноват, что не рассказал тебе раньше: ведь знал, кто она.
Но эти слова не придали уверенности молодому человеку.
— Давайте забудем о плохих людях, — провозгласила Люба, — забудем и помянем хорошего парня Ленечку.
Карсавин начал разливать водку, но не выдержала Виолетта:
— Вы что же, отпускаете этих?
— Их задержат специально обученные товарищи, — ответил подполковник юстиции, — просто решили не делать этого на поминках. Хотели подождать, когда все разойдутся. Но я позвоню сейчас, и их встретят возле шлагбаума. К сожалению, предъявить им нечего. Доказательств у меня нет. Есть косвенные улики, но для суда их недостаточно. Нет свидетелей и, скорее всего, не будет. Эта парочка все продумала. Боюсь, что им удастся вывернуться. Слабая зацепка, которая сразу вывела меня на обоснованное подозрение, это карабин, из которого застрелили вашего друга. Он принадлежал Хепонену, тот приобрел его у знакомой старушки без всякого оформления. Так сказала жена Олега, она же утверждает, что карабин был в его кабинете в домике администрации, а потом пропал куда-то. Сама она предполагает, что муж лет пять или шесть назад подарил его, скорее всего, какой-нибудь бабе. Свой дом они тогда еще только строили, семья жила в городе, а Хепонен здесь, в своем кабинете. Выяснить, что он пользовался услугами все той же конторки по доставке девочек, что и Панютин, труда не составило. А потому я предположил, что он или должен был сутенерам и рассчитался этим карабином, или просто продал его им. Так оружие оказалось в руках Валентина Лужина. Прятал он его, очевидно, на мебельном производстве, а потом передал Наташе. Только нам это доказать не удастся.
— Еще не вечер, — напомнила Виолетта.
Все поняли, что она имела в виду, но развивать тему не стали.
А вечер уже наступил, и, хотя солнце еще не закатилось за лес и по-прежнему по небу носились веселые ласточки, тени от сосен вытянулись и накрыли стол и сидящих за ним людей, которым было не до веселья.
— Мне пора, — произнес Кудеяров, поднимаясь.
Он посмотрел на Марину и подал ей руку:
— Я бы советовал зайти и посмотреть, что сейчас делает ваш муж. Мне кажется, что он заберет из дома все деньги и все ценности.
— Мне все равно, — ответила Лужина, но руку его приняла и поднялась, — я провожу вас.
Они вышли на дорогу, но следователь повернул к ее дому, объяснив, что все же советует вдвоем зайти в ее дом, потому что, увидев следователя, Валентин не станет задерживаться и поспешит поскорее исчезнуть. Вошли во двор, где на выложенной брусчаткой площадке стоял «Блейзер». Кудеяров открыл дверь автомобиля и вынул ключи из замка зажигания. Войдя в дом, услышали, как в гостиной Лужин разговаривает по телефону. Возле его ног стояли две большие спортивные сумки и кожаный чемодан. Он наверняка слышал, как кто-то вошел, но тише говорить не стал.
— …все, что можешь унести. Поедем на двух машинах. Сразу ко мне домой поедем, теперь не надо прятаться.
Он обернулся и посмотрел на вошедших.
Кудеяров показал ему ключи от машины, и Валентин продолжил без всякой паузы:
— Едем на твоей! И поторопись, этот мент уже ко мне в дом ввалился.
Он закончил разговор и посмотрел на жену.
— Ты не представляешь, как я счастлив, что не увижу больше твоей рожи. Я в прошлом году, когда Наташу снова встретил, понял, что с тобой жизни не будет. Меня тошнит от таких правильных, как ты. Меня тошнит от мебельной фабрики, — он опять улыбнулся счастливо и глупо, — кстати, фабрику я китайцам продал. Забирай себе дом, нищебродка, а я смогу купить сотню таких…
— Ты не можешь продать фирму, только свои акции, — напомнила Марина, — ты знал это и потому хотел меня убить. И Наташа твоя, очевидно, тоже решила стать бизнесвумен. Только без Максима у нее не будет ни заказов, ни какой-либо деятельности.
— Да пошла ты!.. — крикнул Валентин.
— Поосторожнее в выражениях, — предупредил Кудеяров, — если собрали личные вещи, то попрошу вас на выход.
— А-а, — догадался бывший Кублаков, — Ромео из ментовки! Да забирай ее себе! Подавись!
Марина прошла мимо неверного мужа, поднялась наверх, заскочила в свой кабинет, проверить, не прихватил ли Валентин ее компьютер. Но компьютер стоял на столе. Правда, из верхнего ящика стола пропали флешки, на которых были ее проекты. Там же лежал и второй комплект автомобильных ключей, но его теперь не было.
Лужина выглянула во двор и увидела, как к машине быстро направляется ее муж, перекинув через плечи ремни сумок и держа в руке чемодан. Но у водительской двери стоял Кудеяров, а потому, не снижая скорости, Валентин прошел мимо подполковника и открыл калитку. Очевидно, подполковник что-то сказал ему, потому что убегающий муж обернулся и что-то ответил коротко и зло. Но слов не было слышно.
Марина вышла в коридор, хотела спуститься вниз, но завернула в спальню. В ней все было как и в то утро, когда она отсюда вышла в последний раз. Было это не так давно, но показалось, что прошла целая вечность. Она вечером пришла к нему в спальню, надев новое белье, а на шею нацепила бусы с жемчужинами, и он снимал эти бусы долго, неумело откручивая застежку.
Лужина подошла к тумбочке, в которой должны были лежать ее жемчужные бусы, открыла ящичек, но он оказался пуст. Тогда она посмотрела в окно, на лес, и ей показалось, что за деревьями видит человека. Шагнула к окну.
Человек явно спешил, он удалялся быстро. Она видела лишь его спину, камуфляжную куртку. И это был Вадим Катков. В руке он нес чехол, но не похоже было, что это чехол от гитары. Она смотрела на него еще несколько секунд, а потом Вадим, если, конечно, это был он, исчез.
Продолжая стоять у окна, достала телефон и, отыскав последний вызов из Пореченска, нажала кнопку. Половников ответил на вызов не сразу.
— Здрасьте, — сказал он, — я уже и сам собирался вам звонить… То есть мы с Ларисой собирались. Просто сегодня мы, вы уж извините, решили Лену Воробьеву помянуть. Поздновато, конечно, но уж лучше поздно, чем это самое… Сидим вдвоем с женой, вспоминаем все подробности. Она мне кое-что рассказала, я тоже, что знал, ей выложил. Короче, мы пришли к выводу, что это Валька ее убил… В окошко ее выбросил… Ведь как оно было. Лена лежала на земле в уличных туфлях, со шторой в руке. Ну, менты решили, что будто бы она полезла штору поправлять. А Лена ведь никогда на окно в обуви не полезла бы. А кто полез бы? Тем более она, которая в обуви даже в комнату не зайдет… А потом, зачем меня Кублаков просил говорить, что мы вместе были в магазине? Не было там его! И вообще — он гад!
