Книга Эта короткая жизнь. Николай Вавилов и его время, страница 114. Автор книги Семен Резник

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Эта короткая жизнь. Николай Вавилов и его время»

Cтраница 114

Иван Давыдович Шиманович в скором времени отошел от работы в Институте; о дальнейшей его судьбе неизвестно.

В письмах Вавилова последующих лет иногда фигурирует фамилия Шиманович, а комментаторы от себя ставят инициалы И.Д. Это ошибка, ибо упоминается Самсон Юльевич Шиманович (1895–1972), специалист по культуре льна. Он работал на Центральной станции ВИРа под руководством B. Е.Писарева до 1933 года, когда был арестован.

Писарев, арестованный в том же году, но несколько раньше, под давлением гэпэушного следствия признал свою мнимую вину и должен был назвать сообщников. В числе других назвал

C. Ю.Шимановича. Никаких данных о возможных родственных связях между С.Ю. и И.Д. Шимановичами не имеется.

Конфронтация Коля с Вавиловым будет нарастать и выйдет далеко за рамки производственного конфликта. Колю предстоит сыграть одну из самых зловещих ролей в деле дискредитации и последующей ликвидации Вавилова.

Об Александре Карловиче Коле сравнительно мало известно. Мы даже не знаем, куда исчез этот мавр, сделавший свое дело, когда и где умер. О нем бродит немало легенд, выдаваемых за достоверные сведения. Так, отвечая на вопрос «Как же случилось, что Коль попал в сотрудники к Вавилову? Что он был за специалист?», В.Н.Сойфер сообщает: «Агроном по образованию, Коль был старше Вавилова. В течение 6 лет он работал в США в лаборатории профессора Хансена в Южной Дакоте и по возвращении понравился Вавилову своей глубокомысленностью, умением вести разговоры на научные темы и, как казалось Вавилову, закономерно был выдвинут в заведующие одним из самых важных подразделений института – Бюро интродукции растений» [297].

Верно здесь только то, что Коль действительно был на 10 лет старше Вавилова и какое-то время провел в США. Приведенные выше строки из письма Вавилова к Арцыбашеву («Знакомство с А.К.Колем вызывает в нас неуверенность…») показывают, что Николай Иванович впервые говорил с Колем, когда тот уже был сотрудником Отдела прикладной ботаники. О том, какое тот произвел впечатление, видно из письма Николая Ивановича в Нью-Йорк Бородину, написанного в марте 1925 года: «Много тут канители, увязки с Арцыбашевым, Колем, достаточно бестолковым» [298].

Сомнительно утверждение Сойфера о том, что Коль работал в Южной Дакоте в научной лаборатории известного плодовода профессора Хансена. По сведениям Вавилова, Коль «был сотрудником нашего агентства в США, работавшего по линии Министерства [Наркомата] сельского хозяйства» [299]. Значит, в США Коль занимался не научной работой, а закупками сельхозпродукции. Похоже, что после его возвращения в СССР Наркомат земледелия, не зная, что с ним делать, пристроил его в Отдел прикладной ботаники.

Это было в 1924 году, скорее всего, во второй половине, когда Вавилов находился в Афганистане, то есть он был поставлен перед свершившимся фактом.

Бюро интродукции, которое возглавил Коль, вовсе не было одним из важнейших подразделений Института прикладной ботаники, как полагает Сойфер. «Интродукция зарубежных культурных растений в СССР почти полностью централизована в Институте растениеводства», – писал Вавилов своему индийскому корреспонденту Л.С.С.Кумару в 1934 году В обширном письме прослежены все этапы работы по интродукции, в которой участвовали почти все ведущие отделы и все опытные станции Института [300]. При такой организации дела особое Бюро интродукции было ненужным довеском.

Николай Иванович поручил Колю техническую регистрацию поступающего материала и рассылку его по отделам и лабораториям. Работа несложная, но она требовала систематичности, аккуратности, сосредоточенности. У Коля не было ни первого, ни второго, ни третьего. «Этот маленький, вечно суетящийся и крикливый человечек с дряблым женоподобным лицом» – таким его запомнила Е.Н.Синская [301] – всем и всеми был недоволен, многое путал, а вину за путаницу пытался на кого-то спихнуть.

Спаянность научных работников Института, которой так дорожил Вавилов, подрывало само присутствие в коллективе Коля. С присущим ему оптимизмом Вавилов надеялся, что «дисгармонии» (как он выражался) сгладятся, бури в стакане воды, поднимаемые Колем, утихнут, и всё войдет в нормальную колею. Но дисгармонии нарастали.

6.

4 июля 1925 г., Д.Н.Бородину: «Положение о всесоюзном институте <…> утверждено [председателем Совнаркома] А.И.Рыковым. Это факт для нас большой важности, так как он позволяет значительно расширить и углубить работу. По положению мы должны получить значительные права по выписке материалов из-за границы» [302].

Институт официально открыли 20 июня 1925 года – с большой помпой, торжественно, в Кремле. Деньги на такое мероприятие клянчить не пришлось.

За узким длинным столом зала заседаний Совнаркома РСФСР не только ученые, но и партийные боссы, руководители государства. На стенах – карты, схемы, диаграммы, стенды с коллекциями растений.

Заседание открыл Николай Петрович Горбунов, управляющий делами Совнаркома, он же председатель Совета нового института.

Директор Института Н.И.Вавилов выступил с программным докладом: «Очередные задачи сельскохозяйственного растениеводства». Задач Вавилов сформулировал несколько: собирать по всему свету сорта культурных растений; испытывать их в разных сельскохозяйственных зонах страны; всесторонне изучать в лабораториях; выделять самые ценные для прямого введения в культуру или для использования в селекции. Задачи те же, что стояли перед Отделом прикладной ботаники, но масштаб работы существенно расширялся. И появлялся еще один слой руководства. Вавилов понимал, что успех работы Института во многом будет зависеть от его личных отношений с председателем Совета. По-видимому, то же самое понимал и Горбунов.

По специальности Николай Петрович Горбунов – инженер-химик. В августе 1917 года, едва окончив Петроградский политехнический институт, 25-летний инженер вступил в партию большевиков.

Незадолго до этого (в июле) Временное правительство подавило вооруженное выступление, затеянное большевиками. Были опубликованы документы о связях Ленина и других большевистских вождей с германским генштабом, о германских финансовых вливаниях в их бюджет. В условиях продолжавшейся войны это было равносильно государственной измене.

Временное правительство отдало приказ об аресте Ленина, Зиновьева, Троцкого и других ведущих большевиков.

Лев Троцкий, только что примкнувший к большевикам со своей группой межрайонцев, был уверен в лживости обвинений и с гордостью отправился за решетку Ленин и Зиновьев, прибывшие в Россию в «запломбированном вагоне» после сговора с германскими властями, сознавали, что очиститься от обвинений им будет сложно. Партия ушла в подполье, члены ЦК в трудных спорах решали, являться ли Ленину на «суд буржуазии». Сам он ни на какой суд являться не собирался; вместе с Зиновьевым он скрылся в Разливе.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация