4.
Но прежде чем пересечь мексиканскую границу, Вавилов должен был заглянуть в Пасадену – чудный уголок Калифорнии, утопавший в апельсиновых садах и пальмовых рощах. Всего пару лет назад здесь поднялись корпуса нового, совсем молодого научного и учебного центра – Калифорнийского политехнического института, сокращенно Калтех.
Ректор Калтеха Роберт Милликен – выдающийся физик. Это он с большой точностью измерил заряд электрона, подтвердил квантовую теорию фотоэффекта Эйнштейна, определил величину постоянной Планка…
Милликен задался амбициозной целью – собрать лучшие силы американской и мировой науки, превзойдя
Массачусетский политехнический, Гарвард, Принстон, – все лучшие университеты Америки и мира.
Генетический институт и кафедру генетики он предложил возглавить Томасу Моргану, и тот передислоцировал сюда свою лабораторию из Колумбийского университета в Нью-Йорке.
В Пасадене Вавилова ждала встреча не только с Морганом, Бриджесом, Стертевантом, но и с молодыми генетиками из России – Георгием Карпеченко и Феодосием Добржанским: они стажировались в лаборатории Моргана.
В 1929 году стараниями Вавилова Карпеченко был выдвинут на стипендию Рокфеллеровского фонда. Его кандидатуру поддержали ведущие генетики Европы и США, в их числе Эрвин Баур и Томас Морган.
Когда Карпеченко прибыл в Пасадену, у Моргана уже третий год работал другой россиянин, тоже стипендиат фонда Рокфеллера, Феодосий Григорьевич Добржанский. Они быстро сошлись, стали друзьями.
5.
Феодосий Добржанский, как и Георгий Карпеченко, был ровесником XX века. Он родился 12 (25 января) 1900 года и позднее говорил, что, появись он на свет двумя неделями раньше, ему бы не избежать призыва в армию в годы Первой мировой войны, и тогда его жизнь могла бы оказаться очень короткой.
Дед Феодосия Карл Казимирович жил в городке Немирове, неподалеку от Киева, где у него было имение, но за участие в польском восстании 1863 года он был лишен всех прав состояния и сослан на север: в Каргополь Олонецкой губернии. Легко отделался! Восстание «за нашу и вашу свободу» (А.И.Герцен) было подавлено генералом М.Н.Муравьевым, коему принадлежит знаменитое изречение: «Я не из тех Муравьевых, которых вешают, а из тех, которые вешают». В числе пяти повешенных декабристов был его кузен С.И.Муравьев-Апостол. В движении декабристов участвовали и другие Муравьевы, был замешан он сам. Он был арестован, уличен в принадлежности к тайному обществу, но сумел отвертеться: он-де давно отошел от движения, в планы восстания посвящен не был. Его освободили, вернули на службу, и он потом доказывал свою преданность престолу особой жестокостью, приклеившей к нему ярлык «Вешатель».
Карлу Казимировичу Добржанскому повезло: он не был повешен, даже не угодил на каторгу, а «только» в 20-летнюю ссылку. Его имущество было конфисковано.
Другим его везением была беззаветная преданность молодой супруги, урожденной графини Тышкевич. Замуж она вышла вопреки воле родителей и была лишена приданого. Но то, что бесприданница принесла мужу, было ценнее любого богатства. Повторяя подвиг жен декабристов, она отправилась за ним в ссылку. Родила ему кучу детей. Как им в глубокой глуши, не имея никакого состояния, удавалось их содержать и выводить в люди, трудно понять.
Семья была католической, но позднее приняла православие. Пятый сын в семье Григорий стал школьным учителем математики. Женился он на Софье Васильевне Войнарской – внучатной племяннице Достоевского. А вот этой паре с деторождением не везло. Они видели в этом кару Божию за какие-то грехи и старались их замолить. Однажды горячо молились у гробницы святого Феодосия Черниговского. Просили смилостивиться и даровать им наследника. Святой смилостивился, произошло чудо. Софья Васильевна, чей возраст уже неумолимо приближался к сорока, понесла. История, скорее всего, апокрифическая: очень уж похожа на библейское сказание о рождении Исаака состарившейся Сарой, женой Авраама. Но в семье Добржанских в нее верили. Новорожденного назвали архаичным именем Феодосий – в честь святого, даровавшего ему жизнь.
Воспитывали мальчика в приверженности к православию, и он вырос неколебимо верующим. Это не помешало ему стать убежденным последователем учения Дарвина. «Происхождение видов» он прочитал – нет, проштудировал! – пятнадцатилетним школьником. В одном из писем из Америки своему учителю Ю.А.Филипченко он с юмором повествовал о том, как поверг в смятение набожную квартирную хозяйку, которая любезно пригласила его с женой на обед: «Черт ее дернул поставить такой вопрос: верите ли Вы, мистер такой-то, что мы произошли от обезьян? Вот тебе, бабушка,
и Юрьев день. Хотя я знал, что “верить” в такие вещи в Калифорнии отнюдь не полагается, но отречься все же не считал возможным. И если бы Вы видели, какое впечатление произвели мои слова! Если бы я сказал, что я – беглый каторжник, вероятно, было бы не хуже. Прощалась хозяйка холодно, обедать больше уж наверняка не позовет, как бы только не предложила освободить квартиру»
[485].
С детства Феодосий увлекался собиранием бабочек, кузнечиков, божьих коровок. Когда подошло время выбирать профессию, колебаний у него не было: он будет энтомологом.
Учился в Киевском политехническом институте. Годы учебы пришлись на лихую годину: с 1917-го по 1921-й.
Февральскую революцию юноша принял радостно, как и всё его поколение, уставшее от войны, бестолковщины и распутинщины. Но затем грянул Октябрь. Гражданская война, бандитизм, тифозная горячка; смерть матери, тоже переболевшей тифом, а затем подавившейся черствой коркой; бескормица, ворвавшаяся в Киев на штыках красных конников, – всё это студент Добржанский испытал сполна.
Зато в Клеве сконцентрировалась плеяда крупных ученых-естествоиспытателей. В этом сильнейшем поле интеллектуального тяготения формировалась его личность, система ценностей, круг интересов.
Первая научная статья была им опубликована в 1918 году, когда он был первокурсником. Его отличил академик Вернадский.
Одним из ведущих учителей Добржанского стал профессор Левитский – они даже жили в одной квартире. Цитолог Левитский возбудил в нем интерес к тайнам живой клетки, к ее ядру, к носителям наследственной информации – хромосомам.
По окончании института Добржанский был оставлен на кафедре зоологии.
После Гражданской войны стали восстанавливаться связи с мировой наукой. Вавилов привез из США новейшую биологическую литературу. Левитский поехал знакомиться с ней в Петроград и привез дубликаты многих изданий. Профессор Петербургского университета Ю.А.Филипченко опубликовал в журнале «Природа» подробное изложение хромосомной теории наследственности Моргана; она произвела особое впечатление на Феодосия Добржанского.
