А.К.Тимирязев, специалист по физике газов, считал теорию относительности, квантовую механику, другие достижения физики XX века идеалистическими.
Схватки боевые шли и в сфере других наук, включая, конечно, генетику. Ее диалектическую материальность активно доказывали Серебровский, Левит, Агол.
Партия поддерживала Деборина и его сторонников. В 1929 году Деборина, со скандалом, по партийному списку, провели в академики. А годом позже, на каком-то совещании в Кремле, Молотов вскользь заметил, что товарищ Деборин «воображает себя Энгельсом на советской земле». О том, что это значило, можно было не расшифровывать: Марксом – Энгельсом – Лениным мог быть только один человек.
25 января 1931 года ЦК партии принял постановление: «О журнале “Под знаменем марксизма”». В нем отмечались достижения журнала, «в особенности в борьбе с механицизмом, представляющим попытку своеобразной ревизии марксизма». Но журнал «не сумел осуществить основных указаний Ленина», «не стал боевым органом марксизма-ленинизма». Казалось бы, куда боевитее, ан нет – не стал!
«В области философии журнал должен вести неуклонную борьбу на два фронта: с механистической ревизией марксизма как главной опасностью современного периода, так и с идеалистическим извращением марксизма группой тт. Деборина, Карева, Стэна и др.».
Оказалось, что группа Деборина застряла на позициях Плеханова, проглядела ленинский этап в развитии философии, впала в меньшевиствующий идеализм.
Главным редактором стал Марк Борисович Митин.
Митин был учеником Деборина, одним из самых бездарных, но запросы времени он уловил лучше своего учителя. Чтобы не было сомнений в том, что понимать под ленинским этапом, первый выпуск реорганизованного журнала открывала статья Митина: «Сталин как философ».
Через год вышел учебник для вузов по диалектическому и историческому материализму под редакцией М.Б.Митина. В ЦК партии пошел поток писем о его примитивизме, упрощенчестве, фактических и политических ошибках. Каганович выступил на Политбюро с разносной речью. Митин, приглашенный на заседание, сидел ни жив ни мертв. Но тут «ходивший по комнате Сталин, попыхивая трубкой, прервал Кагановича и спросил: “А вы читали, тов. Каганович, данный труд?” Тот смутился и ответил: “Я просмотрел…” На что Сталин заметил: ”Вы просмотрели, а я прочитал…”» Отметив отдельные недостатки, он в целом одобрил учебник
[779].
Сталин знал, кого и когда казнить, кого миловать, кого держать на коротком поводке, а кому отпускать поводок подлиннее.
Совещание по вопросам генетики проходило с 7 по 14 октября 1939 года. Председательствовал Митин.
Второй месяц шла мировая война. Нацистская Германия и Советский Союз поделили Польшу, в советской печати прекратились всякие выпады против фашизма, из полуголодной России в Германию шли эшелоны с зерном. Странам
Прибалтики был предъявлен ультиматум о предоставлении баз для Красной армии – им пришлось подчиниться. В Генеральном штабе лихорадочно разрабатывались планы войны с неподчинившейся Финляндией. Англия и Франция, как союзники Польши, были в состоянии войны с Рейхом. Казалось бы, Кремлю не до генетики. Однако в книге В.Н.Сойфера, со ссылкой на устное сообщение В.П.Эфроимсона, говорится, что перед дискуссией Сталин вызвал Митина для подробного инструктажа.
Задача, как всегда, была диалектической. Требовалось обеспечить торжество передового учения Мичурина и Лысенко, но показать клеветникам России, что в Стране Советов царит свобода высказываний, мнений, направлений в науке.
Н.И.Вавилов не строил иллюзий относительно цели нового шоу. Иронизируя над «направленными мутациями» в умах некоторых ученых, он прямо сказал, что генетиков, очевидно, собрали для того, чтобы они «тоже промутировали». Он стоял на позициях мировой науки. Он готов был «промутировать», когда теории Лысенко будут подтверждены методически грамотными, повторяемыми опытами. Таких опытов не было.
То есть опыты были, но они давали не те результаты, какие нужны были Лысенко и прочим «мичуринцам». Ю.Я.Керкис это показал на примере гибридизации томатов. Когда он обнаружил отклонения от классических менделевских отношений 3:1, он проверил исходный материал и убедился в его нечистосортности. У томатов слишком легок занос посторонней пыльцы; потому требуются особые меры предосторожности.
Сподвижник Лысенко И.Е.Глущенко сделал себе имя на «вегетативной гибридизации» томатов, но при повторении его опытов генетиками «гибридов» не получилось. Опыты Глущенко были либо намеренной фальсификацией, либо гибридные формы образовывались не благодаря прививкам, а из-за заноса посторонней пыльцы. То же получалось при грамотной проверке других «успехов» вегетативной гибридизации. Керкис выразил «удивление по поводу того, что тов. Лысенко устно и в печати описывает методику экспериментов по вегетативной гибридизации, по которой у него и его единомышленников получаются хорошие результаты», а при проверке опытов генетиками «ничего не получается: результаты отрицательные».
Лысенко пытался сбить Керкиса репликой.
– У кого?
– У всех тех, кто критически к вам относится, – последовал ответ. – Положительные результаты получают только те, кто верует.
– Помимо рук нужна еще голова! – выкрикнул разъяренный Лысенко.
– У всех генетиков получаются отрицательные результаты, – продолжал Керкис. – Непонятная вещь. Можно допустить, что один или несколько человек не умеют экспериментировать. Но у аспирантов Лысенко получается, а у генетиков, имеющих десять – пятнадцать лет экспериментальной практики, ничего по методике Лысенко не выходит.
«Странным кажется тов. Керкису и другое заявление тов. Лысенко: “…для того, чтобы получить определенный результат, нужно хотеть получить именно этот результат: если вы хотите получить определенный результат, вы его получите”, – и затем: “…мне нужны только такие люди, которые получали бы то, что мне надо”.
Лысенко. Правильно сказал.
Керкис заявляет, что это непонятно генетикам. “Нам непонятно, как ученый может получать в столь спорных вопросах то, что нужно ему. Это мне непонятно. В мою голову это не укладывается”»
[780].
Не менее острым было выступление Н.П.Дубинина. Он вырос в советское время и хорошо владел большевистским новоязом.
В Гражданскую войну он осиротел, стал одним из 7 миллионов беспризорников, наводнивших страну. Бродяжничал, голодал, подворовывал, убегал из детских приютов, снова в них попадал. В 14 лет засел за учебу, в 16 прочитал «Мировые загадки» Эрнста Геккеля и «Происхождение видов» Дарвина. В МГУ учился у Н.К.Кольцова, С.С.Четверикова, А.С.Серебровского. В 1932 году 25-летний Дубинин возглавил отдел генетики в кольцовском Институте экспериментальной биологии.
