Это весь протокол! Всё, что два костолома сумели вынуть из обвиняемого за 5 дневных плюс 8 ночных часов! И ради этого майор Шварцман не спал ночь?!
Правда, имени Шварцмана под протоколом нет. Может быть, его не было на том допросе? Но в таблице Миронова, в графе «Кто вызывал», четко указано: «т. Шварцман с т. Хватом»
[811]. Похоже, майор хотел поучить менее опытного старлея, как выжать из обвиняемого нужные показания, но обмишурился и не стал расписываться в своем бессилии.
В реестре допросов Вавилова имя Шварцмана появится еще только один раз: пять месяцев спустя, 13 января 1941 года. Вызов в 12:40, возвращение в камеру в 13:45. Если вычесть 8—10 минут на увод и привод, получится меньше часа. Протокола нет. Возможно, то был вызов для какой-то формальности. На остальные допросы, кроме 12 албогачиевских, Вавилова вызывал Хват. Сам их и проводил – один или на пару с Албогачиевым. Лично Шварцман больше не участвовал. Видимо, убедился, что рвения Александру Григорьевичу не занимать.
Едва переведя дыхание после долгого ночного допроса с 14-го на 15-е, он снова выдернул Николая Ивановича – в девять утра. Продержал без перерыва восемь часов, полный рабочий день, оставив его и себя без обеда. А после отбоя, в 11 вечера, изможденный, валящийся с ног Вавилов снова в кабинете Хвата – до 4 утра…
16 августа еще два допроса, дневной и ночной, снова без протокола. Зато тем числом датировано «ПОСТАНОВЛЕНИЕ (о предъявлении обвинения)»:
«ВАВИЛОВ Николай Иванович достаточно изобличается в том, что на протяжении ряда лет являлся руководителем контрреволюционной организации, сплачивал для борьбы с советской властью контрреволюционно настроенную часть интеллигенции, будучи агентом иностранных разведок, вел активную шпионско-вредительскую и диверсионную работу по подрыву хозяйственной и обороной мощи СССР, стоял на позициях реставрации капитализма и поражения СССР в войне с капиталистическими странами» (курсив мой. – С.Р.)
[812].
Здесь весь букет – на полдюжины смертных приговоров.
Подписал – А.Г.Хват.
Утвердил – Л.Л.Шварцман.
Подпись Н.И.Вавилова подтверждает, что постановление ему объявлено.
3.
Если обвиняемый достаточно изобличается следственными материалами, то какими? Вещественных доказательств нет, от него самого ничего не добились. Значит, теми материалами, что были собраны до ареста. Коль скоро они достаточны, то следствие закончено, дело должно перейти в суд!
Почему же обвиняемого снова терзают допросами?
Зарегистрированы: дневной 17-го, дневной и ночной 19-го, дневной 20-го, дневной и ночной 21-го. Ни один из них не запротоколирован.
Только о следующих двух допросах – 21 августа с 13:30 до 18:00 и 21–22 августа с 22:00 до трех часов утра – протокол составлен.
Вот он – опять весь, целиком:
«Вопрос: В каких странах вы бывали за границей?
Ответ: В период с 1913 по 1933 год я был в научных командировках в следующих странах: Англия, Франция, Германия, Иран, США, Голландия, Швеция, Дания, Афганистан, Алжир, Тунис, Марокко, Сирия, Палестина, Трансиордания, Абиссиния, Эритрея, Испания, Италия, Греция, Французское Сомали, Западный Китай, Япония, Корея, Мексика, Гватемала, Перу, Боливия, Эквадор, Чили, Аргентина, Уругвай, Бразилия и Куба»
[813].
Это ВСЁ, что Хват смог выудить – мытьем, катаньем, лишением сна – за 10 часов двух допросов.
Да ведь записку о загранпоездках Вавилов еще раньше составил по его требованию – она есть в деле. Подписана Вавиловым 13 августа. Выходит, толчение воды в ступе…
К следующему допросу Хват приготовил листы бумаги, разделенные вертикальной чертой на две неравные части. Слева, в узкой колонке, вопрос: «Что вам известно о нижеследующих лицах?» И ниже, столбиком, восемнадцать фамилий. Справа, в широкой колонке, ответы, видимо, письменные…
Имена извлечены из агентурных материалов, подбор сделан наскоро, почти наугад. Некоторые из лиц, попавших в список, ранее арестовывались, допрашивались, из них были выжаты показания о «вредительстве» Вавилова. Сам он об этих оговорах не знал, но, возможно, догадывался.
Об одном из этого списка он написал: «Гандельсмана я не знаю». При подписании протокола внес поправку: «не знаю» заменил на «не помню». Столько людей перевидал он на своем веку! Может быть, и промелькнул какой-то Гандельсман… Откуда Хват выудил это имя?
В деле Вавилова есть совершенно секретное послание товарищу Сталину, 1933 года. Оно подписано зампредседателя ОГПУ Г.Е.Прокофьевым и начальником Экономического управления Л.Г.Мироновым. Оба давно расстреляны, зато их донос оказался бессмертным. В нем изложены «показания членов контрреволюционной организации в сельском хозяйстве – КУЗНЕЦОВА, БЕЛИЦЕРА, СИЗОВА, ГАНДЕЛЬС-МАНА и других». Они уличали Н.И.Вавилова, Н.М.Тулайкова, директора Института животноводства Е.Ф.Лискуна как участников «руководящего центра контрреволюционной организации в сельском хозяйстве»
[814]. Прав классик: некоторые рукописи – не горят.
Вавилов об этой рукописи понятия не имел, но должен был осторожничать. Кто знает, что наговорил о нем таинственный Гандельсман! Последнее, что ему нужно, – быть уличенным в сокрытии связей…
Остальные 17 имен из того списка Вавилову хорошо известны.
М.О. Шаповалов — его американский друг. Он так хотел вернуться в Россию, но Николай Иванович отсоветовал. Слава Богу, он в безопасности.
Е.К. Эмме — сотрудница, подруга жены, частая гостья в его семье. Ее принудили к сексотству, но Николай Иванович уверен: никакого компромата на него она не поставляла. О том, что Эмме вскоре будет арестована и в застенке покончит с собой, Николай Иванович никогда не узнает.
К.И.Пангало — друг и коллега со студенческих лет, лучший знаток бахчевых культур. В молодости попал под трамвай, остался без ноги. Эмоционален, впечатлителен, склонен к преувеличениям, порой к паникерству. Сердце, должно быть, екнуло: неужто и его замели?!
П.И.Лисицын, профессор селекции в Петровке, подвижник научной системы семеноводства…
Коллеги по Президиуму ВАСХНИЛ— Марголин, Муралов, Мейстер, Тулайков. Все были членами партии, выступали с самых передовых позиций, но всех утянуло в черную дыру кощеева царства два-три года назад.
О каждом Хват требовал сообщить: когда и где познакомились, какие посты они занимали, кто из них был репрессирован, каковы были отношения с каждым.
