7.
Но ведь Вавилову обещано сохранение жизни! Сам Берия ходатайствовал о пересмотре приговора! Почему же в бумагах, пришедших в Саратов, никакого следа о том не было?
О ходатайстве Берии известно из двух заявлений Н.И.Вавилова на его имя: от 8 августа 1941 года и от 25 апреля 1942-го. В том его трижды заверял уполномоченный Берии.
Но ходатайства Берии не обнаружено. Не исключаю, что у него было такое намерение, но, осторожно прощупав ХОЗЯИНА, он понял, что с этим лучше не возникать. Или просто забыл о благом намерении, а уполномоченный забыл напомнить.
Забот-то у обоих было выше головы.
Вместе с решением ГКО об эвакуации Москвы НКВД получил сверхсекретное задание: заминировать в столице стратегические объекты, чтобы в случае чего их взорвать. П.А.Судоплатов вспоминал:
«На тот случай, если немцам удастся захватить город, наша бригада заминировала в Москве ряд зданий, где могли бы проводиться совещания высшего немецкого командования, а также важные сооружения как в столице, так и вокруг нее. Мы заминировали несколько правительственных дач под Москвой (среди них, правда, не было дачи Сталина). С нашим молодым сотрудником Игорем Щорсом, поступившим на службу в НКВД в 1940 году, Маклярский и я провели инструктаж, снабдили его документами и устроили на работу главным инженером водного хозяйства в пригороде Москвы, недалеко от сталинской дачи. В случае занятия этого района немцами ему надлежало использовать системы водопровода и канализации для диверсий и укрытия агентов. В результате бомбардировок часть водопроводных труб оказалась поврежденной, и это мешало нормальной подаче воды на дачу Сталина. Щорс руководил ремонтными работами, которые вели сотрудники охраны, аварию удалось быстро ликвидировать за три часа. Его наградили орденом “Знак Почета”, но получить эту награду он не смог, так как она была присвоена человеку, чьи документы Щорс использовал для устройства на работу, а в то время нельзя было раскрыть его настоящее имя»
[876].
Хотя имя уполномоченного нигде не названо, по предположению В.А.Гончарова, это был Судоплатов. Пробить «Знак Почета» для секретного сотрудника, чье имя нельзя называть, ему было важнее, чем судьба всемирно известного академика.
Второе заявление Вавилова на имя Берии было послано через восемь с половиной месяцев после первого. Из канцелярии наркома НКВД оно было переслано в Первый спецотдел и возвращено со справкой: Вавилов Н.И. находится не под их опекой: он «зачислен за 4 Управлением НКВД СССР тов. Судоплатовым»
[877]. Когда об этом было доложено Берии, он начертал: «Тов. Меркулов переговорите со мной». Резолюция замнаркома Меркулова: «Тов. Судоплатов доложите т. Берия. Переговорите со мной».
Красноречивы даты резолюций на Заявлении Н.И.Вавилова от 25 апреля. Справка помощника начальника 1-го спецотдела Подобедова – 19 мая. Переслана в секретариат наркома 21 мая. Резолюция Берии – 31 мая. Меркулова – 9 июня. Никакой срочности – обычная бюрократическая волокита.
13 июня направлена бумага В.В.Ульриху – председателю Военной коллегии Верховного суда: «В виду того, что осужденные [Луппол и Вавилов] могут быть использованы на работах, имеющих серьезное оборонное значение, НКВД СССР ходатайствует о замене им высшей меры наказания заключением в исправительно-трудовые лагеря НКВД сроком на 20 лет каждого». Подписал замнаркома Меркулов, исполнитель (так значится!): начальник 1-го спецотдела НКВД А.Я. Герцовский
[878].
23 июня Президиум Верховного Совета постановил: академикам Вавилову и Лупполу заменить ВМН на 20 лет лишения свободы…
Тут новый виток вопросов, на которые нет ответа.
Ведь уполномоченный (скорее всего, Судоплатов) почти годом раньше говорил Вавилову, что ходатайство о его помиловании возбуждено Берией и не сегодня-завтра будет официально утверждено. Почему же потребовалось новое ходатайство, подписанное не Берией, а Меркуловым?
Если первого ходатайства не было, то уполномоченный, трижды приезжавший в тюрьму беседовать с Вавиловым, ему врал. Тогда – с какой целью?
На ум приходят разные соображения, выскажу то, которое мне кажется хотя и не очень вероятным, но все же более правдоподобным, чем другие.
П.А.Судоплатов еще до войны и особенно после ее начала был занят созданием разведывательной сети в Германии и других странах, и ему остро не хватало «квалифицированных кадров». В своих мемуарах он уверял и, конечно, ставил себе в заслугу, что под этим соусом ему удалось, с согласия Берии, вытащить из тюрем и лагерей некоторых вычищенных чекистов. Но людей все равно не хватало. Познакомившись с делом Вавилова, он должен был обратить внимание на его обширные международные связи, многочисленные зарубежные поездки, знание иностранных языков. Потому и потребовал, чтобы политзэка, числившегося, как и было положено, за Первым спецотделом, передали в ведение его Четвертого управления. Приходил с ним беседовать, чтобы прощупать на предмет его пригодности для агентурных спецзаданий. Мнимое ходатайство Берии о помиловании было предлогом для этих прощупывающих бесед. Убедившись в непригодности академика Вавилова к шпионской работе, он потерял к нему интерес и забыл о нем. Если так, то ходатайство Берии об отмене ВМН было выдумкой Судоплатова.
Но вот решение об отмене ВМН действительно принято и направлено в Саратов. Есть расписка Вавилова в том, что ему об этом объявлено. Датирована 4 июля 1942 года.
Итак, 20 лет лагерей… Страшно подумать… Но – всё познается в сравнении. Для двух смертников то была истинно благая вестъ
Луппола перевели в общую камеру, затем отправили в Мордовский лагерь. Там он скончался 26 мая 1943 года…
О том, что Вавилова тоже перевели из камеры смертников, косвенно свидетельствовал академик П.К.Ощепков.
Он был специалистом по радиотехнике и радиолокации. Первый раз его арестовали в 1937 году, приговорили к пяти годам лагерей за «троцкизм». В декабре 1939 года освободили, но 1 июля 1941-го взяли вторично – «за принадлежность к антисоветской организации». Снова дали пять лет. В саратовской тюрьме «судьба свела “неблагонадежного” изобретателя с ученым-биологом, академиком Николаем Ивановичем Вавиловым. Даже там, в тюрьме, они вели беседы о круговороте энергии в природе, рассуждали о возможностях управления этим процессом»
[879].
Приговор Ощепкова был «детским», в камеру смертников его посадить не могли, значит, и Вавилов уже не был в камере смертников.
