По докладу Лысенко на сессии выступило 56 человек. Восемь из них защищали генетику, 48 – громили. 6:1. Если вспомнить, что на декабрьской сессии 1936 года соотношение было 3:1 в пользу «менделистов-морганистов», то станет понятно, какой славный путь прошла передавая мичуринская биология — сквозь буржуазные тернии к пролетарским звездам.
Суть доклада Лысенко хорошо выражают подзаголовки разделов:
2. История биологии – арена идеологической борьбы;
3. Два мира – две идеологии в биологии;
4. Схоластика менделизма-морганизма;
6. Бесплодность морганизма-менделизма;
7. Мичуринское учение – основа научной биологии.
Заканчивался доклад, как всякие доклады тех лет, победным гимном в честь Ленина и Сталина
[942].
Первыми в прениях выступили Ольшанский, Эйхфельд, Якушкин.
Один за другим на трибуну поднимались новоиспеченные академики. Каждый старался превзойти предшественника в поношении реакционного менделизма-морганизма и в восхвалении передового мичуринского учения во главе с академиком Лысенко.
Первым «менделистом», прорвавшимся на трибуну, был доктор биологических наук И.А.Рапопорт. Он и на саму сессию прорвался по чужому билету: его приглашением не удостоили.
Сейчас об Иосифе Абрамовиче Рапопорте написаны книги, созданы кинофильмы, о нем ходят легенды.
Мне приходилось встречаться с ним, когда я писал свою первую книгу о Н.И.Вавилове, и позднее, когда готовил к изданию в серии ЖЗЛперевод книги Уильяма Ирвина «Дарвин и Гекели: Обезьяны, ангелы и викторианцы». Редакции предложили на выбор три английские книги о Дарвине, и я обратился за консультацией к Рапопорту. Его внутреннюю рецензию мы поместили в книге в качестве послесловия.
Я мало встречал в жизни таких милых, тактичных интеллигентов, как И.А.Рапопорт. Тихий, вежливый, предупредительный, он производил впечатление божьего одуванчика, не способного, как говорится, муху обидеть.
Не таким он был на Августовской сессии ВАСХНИЛ!
Он родился в 1912 году, студентом выделялся особой талантливостью и способностями к языкам. Он легко овладел английским, французским, немецким, читал на итальянском, самостоятельно выучил иврит. Окончив Ленинградский университет, был принят в аспирантуру Института экспериментальной биологии. Прошел школу Н.К.Кольцова, до конца жизни его боготворил. В Институте генетики прошел школу Германа Мёллера. Подготовил и защитил кандидатскую диссертацию, затем подготовил докторскую. Защиту назначили на конец июня 1941 года. Но грянула война, и, не промедлив дня, Рапопорт ушел добровольцем на фронт. В 1943 году был послан на краткосрочные курсы в Военную академию; оказавшись в Москве, защитил диссертацию, приготовленную двумя годами раньше. В боях дважды был тяжело ранен, потерял глаз. Сбежал из госпиталя в свою часть.
С войны вернулся увешанный орденами, включая орден Суворова, присуждавшийся за успешное проведение крупных военных операций. Трижды был представлен к званию героя, не получил из-за секретной инструкции начальника Главного политуправления А.С.Щербакова: «Награждать представителей всех национальностей, но евреев – ограничительно»
[943].
И.А.Рапопорт – основатель важнейшего направления генетики: химического мутагенеза. Независимо от него основателем химического мутагенеза была Шарлотта Ауэрбах – немецкая еврейка, бежавшая от нацистского режима в Великобританию и работавшая в Эдинбургском университете.
Выступление Рапопорта по докладу Лысенко не было воинственным – оно было просветительским. В зале сидели темные полуобразованные люди, хотя и возведенные в академики. Рапопорт пытался им объяснить азы. Он говорил о том, что некоторые представления генетиков начала века, таких как Бэтсон, Лотси, Иогансен, устарели, никто из современных ученых их не придерживается, уличать их в «идеализме» и других ошибках – это воевать с ветряными мельницами. Он говорил, что взгляды Презента и Лысенко, отрицающих существование материальных носителей наследственности, – это и есть идеализм. Он объяснял, что воздействием некоторых химикатов можно в тысячи раз ускорить образование мутаций (химический мутагенез), и это открывает новые перспективы для сельского хозяйства и медицины. Он остановился на полиплоидии, позволяющей увеличить мощь культурных растений, а значит и их урожайность, на «гибридной силе» кукурузы и некоторых других растений. Он говорил, что мировой опыт надо использовать, а не отвергать. «Мы не должны идти по пути простого обезьянничания, но мы обязаны критически и творчески, как учил нас В.И.Ленин, осваивать всё созданное заграницей»
[944] (без Ленина, конечно, нельзя было обойтись).
После Рапопорта председательствующий П.П.Лобанов, тоже новоиспеченный академик ВАСХНИЛ, предоставил слово директору Института генетики Армении Г.А. Бабаджаняну Тот начал с того, что будет говорить «непосредственно по выступлению доктора Рапопорта», который якобы противоречил себе: то признавал, что ген – это только «предполагаемая материальная единица», то говорил, что «ген находится в наших руках».
Конечно, путался не Рапопорт, а Бабаджанян. Сначала он отрицал наличие генов и мутаций, потом заявил, что все мутации вредные, а потом признал, что бывают и полезные мутации, но – у «бесполезных» объектов. Свою малограмотность Бабаджанян компенсировал издевательством над увечьем оппонента: он-де видит одним глазом то, чего другие не видят двумя глазами.
Когда стенограмму готовили к печати, редактору хватило ума вычистить это оскорбление, но он не доглядел и сохранил реплику Рапопорта: «Но есть полезные мутации, и их много. Почему вы на них закрываете оба глаза?»
Дальнейший обмен любезностями стоит воспроизвести.
«Г.А.Бабаджанян: Во-первых, это – полезные мутации на бесполезном объекте.
И.А.Рапопорт: У нас есть средства против туберкулеза и других болезней.
Г.А.Бабаджанян: Вы даете только обещания.
И.А.Рапопорт: А вы даете обещания выводить сорта в два года и своих ошибок не признаете»
[945].
Боевой офицер был настроен по-боевому.
