– Дорогая, ну что ты плачешь? – спросила я, обнимая дочку.
– Синий Мишка! Реймонд отнял у меня Синего Мишку, – ответила она, рыдая.
– Я уверена, что он не хотел отнять его насовсем, – сказала я, утирая ее слезы. – Куда, интересно, он убежал? Вон та дама – гувернантка Реймонда? – Розалинда кивнула. – Давай спросим ее, она наверняка сможет нам помочь.
Карло представила мне гувернантку, мадам Жиру, и спросила, видела ли она ссору между детьми. Она не видела, так как была занята чтением, но, узнав, в чем дело, стала ласково утешать Розалинду, словно собственную дочь.
– Вот правильно, утри слезки, ma petite
[28], – произнесла она с французским акцентом и, встав, обратилась к нам: – Реймонд иногда капризничает, но это, я думаю, потому, что он потерял брата. Однако это, конечно, не служит ему оправданием.
Она предложила пойти к оранжерее, за которой Реймонд любил играть. Там он и был – сидел на земле, скрестив ноги и держа в руках обоих медведей.
– Реймонд, наверное, ты должен объясниться со своей подружкой, как ты считаешь? – спросила мадам Жиру, подойдя к мальчику.
Реймонд, не отвечая, продолжал играть с медведями. Тогда она опустилась рядом с ним на колени и начала что-то тихо говорить. В конце концов Реймонд поднял голову и кивнул в сторону Розалинды.
– Бери своего мишку, – сказал он.
– Возьми, дорогая, – подтолкнула я Розалинду к нему. – Видишь, Реймонд не хочет больше с тобой ссориться.
Розалинда улыбнулась и неловко приблизилась к мальчику. Она протянула руку, чтобы взять игрушку, но Реймонд с силой оттолкнул ее:
– Это не твой мишка, это мой!
Розалинда с плачем побежала ко мне.
– Реймонд, да что с тобой такое? – спросила мадам Жиру своего воспитанника по-французски. – Я не понимаю, почему ты так себя ведешь!
– Она опять хочет взять моего мишку! – сердито вскричал мальчик. – Она весь день так делает!
– Мамочка, почему он такой злой? Почему он не хочет отдать мне Синего Мишку? – жаловалась Розалинда.
– Успокойся, не плачь, – ответила я. – Давай подойдем и попросим его объяснить это.
Хотя Розалинда противилась, я подвела ее к Реймонду.
– Здравствуй, Реймонд, – сказала я приветливо. – Я мама Розалинды. У вас тут, похоже, какое-то недоразумение. Объясни, пожалуйста, чем ты недоволен?
– Я веду себя хорошо! Я не делаю ничего плохого! – ответил он.
– Я не ругаю тебя, – успокаивала я его. – Давай разберемся с медведями.
– Вот видите? – сказал он, показав мне мишку, которого Розалинда только что хотела взять. – Это Джордж, мой мишка. – Кажется, Карло говорила, что так звали умершего брата Реймонда. – Сразу видно, что это Джордж, у него нет глаза. А вот это мишка Розалинды. – Он отдал медведя моей дочери, и она прижала игрушку к груди.
– Все понятно, – сказала мадам Жиру. – Дело в том, что сзади оба мишки выглядят одинаково.
– Да, а Розалинда все время брала не того, какого надо, и я рассердился.
– Ну, теперь все разъяснилось, – сказала она. – Но я думаю, тебе надо извиниться перед Розалиндой. Как ты считаешь, Реймонд?
– Извини, – буркнул Реймонд, слегка оттопырив нижнюю губу, и тут же они с Розалиндой убежали играть дальше, как будто не было никакого недоразумения.
Мы поблагодарили мадам Жиру за помощь в разрешении спорного вопроса и за предотвращение международного скандала; она ответила, что ей не впервой и что она с удовольствием будет и дальше присматривать за обоими детьми. Мы дошли с ней до дверей «Таоро», где и расстались.
В отеле к нам сразу подошел Густаво и после нескольких учтивых фраз вручил мне конверт. В конверте была записка Нуньеса, предписывавшая мне явиться к нему как можно скорее. У него возник вопрос, с которым надо разобраться, писал он. Возможно, он откопал какую-то информацию о Гренвилле и хотел посоветоваться со мной. Интересно, подтвердили ли проведенные Тренкелем анализы, что Винниата отравили? Вероятно, доктор сообщил инспектору, что я разбираюсь в ядах, и Нуньес счел мою помощь в этом деле очень полезной.
– Меня хочет видеть инспектор, – сказала я Карло.
Повернувшись к окну, я увидела Розалинду, игравшую с Реймондом. Думая о дочери, я живо ощущала прикосновение ее гладкой щеки к моей, слышала ее смех, напоминавший птичий щебет. Я вспомнила, как Кёрс высказывал угрозы в ее адрес, а я была готова на все, чтобы защитить дочь. А вот у бедной Вайолет не было матери, которая могла бы помочь. При ней Гренвилл, возможно, не отважился бы растлевать дочь. Я решила, что у меня нет выбора, я обязана раскрыть Нуньесу ужасную правду.
– Похоже, судьба вынесла решение за меня, – сказала я.
Поднявшись на второй этаж, я постучала в дверь номера, занятого инспектором. На стук выглянул помощник Нуньеса, высокий мужчина с аккуратно подстриженными усиками, который пригласил меня войти. Инспектор сидел за письменным столом нахмурившись. Я хотела рассказать ему о том, что происходит в Маль-Пэ, но он поднял голову и посмотрел на меня враждебно:
– Присядьте, миссис Кристи.
– Спасибо. Я рада, что вы вызвали меня, так как я должна сообщить вам нечто очень важное. Это может пролить свет на все дело и заставит вас взглянуть на него под другим углом. Дело в том, что вчера вечером…
– Простите, я должен остановить вас, миссис Кристи, – свирепо произнес инспектор, подняв руку. – Прежде чем вы начнете рассказывать мне что-либо, я должен задать вам вопрос. И пожалуйста, как следует обдумайте ответ.
– Слушаю вас.
Для пущего эффекта Нуньес сделал паузу, поднялся на ноги и выпалил:
– Это вы украли жемчужное ожерелье миссис Винниат?
Глава 30
– Я не собираюсь повторять вопрос дважды, – произнес Нуньес, глядя на меня с нескрываемым презрением.
– Разумеется, я не крала ожерелья, – решительно заявила я. – Выслушайте же меня. Вчера вечером…
– Миссис Винниат готовилась к похоронам супруга, – прервал меня инспектор. – Она хотела надеть жемчужное ожерелье, передававшееся в ее семье по наследству и, по-видимому, очень ценное. Но его не было ни в шкатулке, ни в других вещах, ни где-либо в номере. У нее и без того очень тяжелый период в жизни, а тут она вдобавок узнает, что кто-то пробрался к ней в номер и украл жемчуг. Нужно не иметь сердца, чтобы совершить такое. Теперь я спрошу вас несколько иначе: известно ли вам что-нибудь о краже жемчуга миссис Винниат?
Он пригвоздил меня к месту пристальным взглядом. «Может быть, рассказать ему, что я видела, спрятавшись в шкафу?» – подумала я.
Слова уже были готовы сорваться с языка, но я остановилась. У меня было ощущение, что разумнее не раскрывать инспектору этот секрет.
