Дар нахмурился.
— Тебе с твоим поведением и такие не светят.
— Мы просто танцевали, — Элла прошила взглядом Дара.
— Танцевали? — маг приблизился к ней и схватил за плечи. — Я видел, как ты на него смотрела. С тем же успехом ты бы и в постель к нему отправилась!
— Почему бы нет? Он-то тебя точно не хуже, а кое-где даже лучше, — Элла облизнула губы и томно закатила глаза. Если уж быть плохой девочкой и грязной давалкой, то быть ей до конца. — Гораздо лучше.
В свете свечей чародейка разглядела полные ярости и обиды глаза бывшего. Испугалась. Захотелось сознаться, что все не правда, ее просто задели его слова, вот она и решила солгать. Обнять его, рассказать, что полжизни готова отдать за утро рядом. "Не вздумай, — одернула она себя. — Если уж делит женщин на чистых и не чистых, пусть получает по полной".
Дар оттеснил Эллу к стенке, подальше от двери и зло уставился на нее сверху вниз.
— Что же, например, я делаю хуже? — он схватил платок с плеч чародейки и скинул его на пол. — Я слушаю…
Положил ладони на ноги Эллы и беззастенчиво залез под рубаху обеими руками. Погладил бедра, слегка сжал ягодицы, а потом, обняв одной рукой за талию, второй принялся исследовать грудь бывшей, будто стараясь восстановить в памяти каждый изгиб, каждый выступ, каждую чувствительную точку. Чародейка закрыла глаза и прикусила губу, чтобы не стонать.
— Я все еще жду ответа, — прошептал Дар у самого уха, на мгновение выпуская Эллу из рук, чтобы расстегнуть штаны, — что брат умеет лучше?
— Все, — Элла посмотрела бывшему в глаза. Его запах дурманил и заставлял тело трепетать в предвкушении, но чародейка не собиралась отступать. Набрала в грудь воздуха и выпалила: — Особенно он хорош, когда приближается к разрядке.
Бывший подхватил ее за бедра и придавил к стене. Прежде, чем Элла успела подумать, что еще не готова, Дар вошел в нее так резко, будто намеревался проткнуть насквозь.
— Глупая…Ты, должно быть, забыла, какой я в такие моменты, — маг почти вышел и снова резко вернулся в Эллу.
Впился губами в шею, прогоняя и без того блуждающий далеко разум чародейки.
— Никогда, — прерывисто шептал он у самого уха, вколачиваясь в нее со всей злостью, до боли сжимая бедра, — не смей даже в шутку повторять мне такие вещи.
Элла хрипло застонала и откинула голову. Боль уступила место возбуждению, и удовольствие волнами накатывало на нее с каждым новым словом мага.
— Хочу, чтобы ты принадлежала только мне, — не унимался Дар, хотя Элла плохо разбирала его слова. — Хочу быть твоим. Всегда.
— Ты, — с придыханием выдавила из себя Элла, — ты помолвлен.
Вместо ответа Дар поцеловал ее. Так, как умеет только он: нежно, но очень настойчиво. Элла закрыла глаза, окончательно утопая в его страсти, рассыпаясь искрами от потревоженного угля в камине, оплавляясь свечой в канделябре.
К разрядке подошли одновременно. Даже если Элла и могла бы сравнивать братьев, она бы потерпела поражение. Разум отказывался ей подчиняться, не замечая ничего, кроме блаженства от единения с этим мужчиной. Нежности его взгляда, жара его тела. Еще не разрушая единства тел, Дар посмотрел в ее глаза, бегло поцеловал в губы и прошептал:
— Люблю тебя, солнышко мое.
Потом осторожно поставил на пол и прижал к себе. Запустил ладонь в прическу Эллы и уткнул чародейку лицом себе в грудь. Любовница не сопротивлялась, она обхватила его руками, закрыла глаза и замерла, прислушиваясь к бешеному стуку сердца мужчины.
— Я никогда не была с Пиларом, — еле слышно сообщила она.
— Знаю, солнышко, — Дар поцеловал ее в макушку, — знаю. Но разум бессилен, когда ты говоришь подобное, — погладил по голове. — Теперь я добрался до тебя, и, поверь мне, укатаю так, что тебе и смотреть на мужчин будет тошно.
Элла оторвалась от груди и заглянула ему в глаза:
— А как же клятва, Дар? Ты же клялся Мите…
— Клялся, — согласился Дарсир. — Магической силой клялся. Только знаешь, обнимаю тебя и думаю, что готов всю оставшуюся жизнь перебиваться случайными заработками. — Улыбнулся и чмокнул Эллу в нос: — К тому же, я сейчас не совсем я, я — часть Латасара, она ни в чем никому не клялась. А после Источника, мы как-нибудь уладим дела с Митой.
Элла рассмеялась и снова уткнулась ему в грудь. Втянула носом смесь ароматов можжевельника, сандала и лимона и закрыла глаза. Хотелось надеяться, что его признание — правда. Увы! Сейчас, он, возможно, и сам верит в свои слова, что будет завтра — не знает никто. Дар молча поглаживал ее по голове, и только его сердце стучало ритмично и быстро, выдавая волнение хозяина.
— Ты спал сегодня? — поинтересовалась Элла, чтобы заполнить повисшую между ними тишину.
— Нет, — покачал головой Дар. — Надеюсь лечь после того, как наслажусь тобой еще раз. На рассвете самый сладкий сон.
Дарсир выпустил Эллу из объятий, поправил одежду, поднял платок, взял канделябр со свечками и поманил чародейку прочь из кабинета.
— Идем ко мне? — она обняла мага сзади и, привстав на носочки, коснулась губами неприкрытого тканью основания шеи.
Дар обернулся, посмотрел на нее с неприкрытой нежностью, будто погладил взглядом.
— Ко мне, — взял ее за руку и потянул за собой. — Когда тебя не было, я больше всего жалел, что моя постель не хранит воспоминаний о тебе.
— Значит ли это, что ты хочешь опять избавиться от меня? — прищурилась Элла.
Дар остановился и крепко обнял ее свободной рукой. Склонился к уху и прошептал:
— Повалю на пол прямо здесь и буду терзать, пока в твоей голове не останется дурацких мыслей. Поняла?
— Ты балбес, — покачала головой Элла, — но я беру свои слова обратно, — вырвалась из объятий мага и бодро зашагала к лестнице.
Глава тринадцатая
Пять лет до Явления небожителей в Окрестности Горла богов…
На зов демона боги пришли не сразу: Тель и Тэон успели еще не раз обменяться ударами, и никому из них не удалось получить преимущество. К чести стража врата в Обитель нитей Тель так и не прошел. Но силы Тэона были на исходе, а маг еще мог задать жару.
Тель сразу понял, когда они явились. Лишенные тел, точнее какой-либо своей уникальной формы, они напоминали яркие всполохи, полотна из светящихся разноцветных полосок, плывущих настолько близко друг другу, что казались единым целым. Маг не дал им встать в привычный для их сущности круг силы, он атаковал каждого поодиночке. Бога за богом, всех шестерых по очереди. Полотна разделились отражая его атаку, а затем, слившись в одну длинную полоску, окружили Теля.
Засияли разными цветами, так ярко, что магу пришлось закрыть глаза. Бесполезно! Вспышки мучили и жгли, отбирая не только силы, но и саму жизнь. Тель обратился к амулету, что содержал в себе часть Латасара и, применив заклинание рокировки, добавил к своей терзаемой сущности божественную. Пусть небожитель попробует одолеть сам себя! Полоски будто застыли в недоумении, а потом улеглись горизонтально и словно гигантские лезвия принялись крошить все вокруг. Поначалу Тель еще пытался применить силу, но вскоре, утонув в боли от бесконечного числа ран, от тоскливого крика плоти лишившейся кусков, от звона разбитой чаши, он сдался, и боги, снова собрав себя воедино, застыли над ним, раздумывая, как поступить.
