Особняк, облицованный розовым мрамором, Элла нашла без труда. Открыла калитку, прошла сквозь ухоженный милый сад. Листья на деревьях уже пожелтели, но это только придавало им изысканности. Чародейка подошла к резной двери из темного дуба, взялась за колотушку в виде совы и постучала. Дверь открыли, и Элла замерла в изумлении и радости, не в состоянии и слова вымолвить.
— Ты выглядишь еще моложе, чем сто лет назад, дитя, — Улыбнулась Тума, пропуская чародейку в просторный светлый пахнущий розами холл.
— Ошпаренные кони, — удивленно прошептала Элла и кинулась женщине на шею.
Тума обняла ее в ответ и чмокнула в щеку.
— Рада тебя видеть, дитя, — выпустила Эллу из объятий и позвонила в колокольчик, — Какими судьбами?
Чародейка неловко улыбнулась. Она знала Туму еще со времен своего ученичества у Кнута, больше ста лет, но признаваться ей, что чаша сломана, отчего-то казалось постыдным.
— Я пришла наниматься на работу, — пролепетала Элла, стараясь не запнуться.
Тума задумалась.
— Так тебя Ири прислал? — подмигнула она.
— Ири? — чародейка решила, что ослышалась.
— Пилар, — махнула рукой собеседница. — Дружила с его матерью, пока та была жива. Мальчишки ее давно выросли, некоторые горожане их даже побаиваются, но для меня они так и остались: Ири и Ари.
Элла ухмыльнулась. Даже у собачек клички длинней, чем домашние прозвища близнецов. Пришла служанка. Тума велела ей накрыть стол на балконе и, увлекая Эллу на второй этаж по широкой мраморной лестнице, продолжила.
— С твоими силами у нас будет скучно. Мой очередной супруг подошел к своему пределу, и все, что нужно — облегчить его страдания. — Пожала плечами. — Кроме лечебных и уменьшающих боль отваров ничего не требуется.
— Я больше ничего и не могу сейчас… — Элла почувствовала, как кровь приливает к лицу. — Я, — тяжело проглотила слюну и понуро опустила голову. — Дочь умирала… Мне казалось еще чуть-чуть и я вытащу ее. Казалось, не хватает самой малости…И я, — вздохнула. — Я взяла нужное у живого вокруг. А чаша лопнула. Знаю, я не должна была…
— Брось, дитя. Не кори себя, — мягко улыбнулась Тума. — Я бы поступила так же, будь я магом, а не источником. Скажу больше, мой отец чуть не выпил меня досуха, пытаясь спасти сестру. Только вот против законов мирозданья не попрешь. Большое везение, что потерял только одну дочь, а не обеих.
Элла сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. Собралась расспросить Туму, как та жила все эти годы, но в последний момент передумала. Расскажет сама, если посчитает нужным.
Служанка принесла кофе, печенье и ирис с орехами. Чародейка послушно уселась на предложенный хозяйкой стул и приготовилась слушать. Не тут-то было! Тума не была бы собой, если бы не пошла в наступление.
— Ты здесь из-за Ири или из-за Ари? — подмигнула она, отхлебнула кофе и отломила немного ириса.
Элла покачала головой.
— Из-за того, что один мой внук отнимает власть у другого.
— Жаль… — улыбнулась хозяйка. — Я уже приготовилась сплетничать про мальчишек, а у тебя, оказывается, хватает забот с родственничками.
— Сплетничай, — благосклонно согласилась Элла, откусывая печенье.
— Если тебя никто из них особо не интересует, хоть я в этом и сомневаюсь, то скажу кратко. Дарсир всегда больше тяготел к магии, Пилар к девочкам. А когда родители разъехались, бедняга Ари несколько раз убегал от отца сюда, но мать упорно высылала его обратно в Хлом.
— Он что бил его? — нахмурилась Элла.
— Ты с ума сошла! — Тума добродушно расхохоталась. — Попробуй обидеть подростка с такой чашей как у Ари, костей не соберешь. Нет, просто он страдал без Тмара.
— Тума, скажи, что ты будешь делать, когда твой муж умрет? — осторожно поинтересовалась Элла. История про братьев, конечно, забавляла, но чародейка так боялась проболтаться о беременности, что решила сменить тему.
Собеседница пожала плечами.
— Буду искать нового, видимо. Ты не хуже меня знаешь, вдовствовать мне нельзя, — состряпала улыбку и пригубила кофе. — Я и ослушаться воли отца не могу, и бордель в Хломе держать тоже не хочу. Хлопотно это. Надеюсь, благоверный лет пять протянет. Потом найдется кто-то новый, — помолчала, еще раз приложилась к чашке и посмотрела на гостью: — А ты почему здесь, Элла? — Тума накрыла руку чародейки своей, намекая на ответную откровенность. — Вряд ли из-за того, что не знаешь какому из внуков помочь захватить власть.
— Отдавала амулет Тел-ар-Керрина тому, кому он предназначен, — потерла лицо ладонями. — А сейчас не знаю, возвращаться к детям Повелителя неба или нет. Не нужна ни здесь, ни там.
— Не важно, где ты нужна, — ухмыльнулась Тума. — Важно, где живут те, кто нужен тебе.
— Тоже верно, — кивнула Элла и долила себе кофе. Посмотрела вниз, на площадь перед храмом Латасара. Отчего-то показалось, что от статуи бога отвалилась голова. Потерла глаза, пригубила напитка. Нет, все на месте. Жаль! Мертвый бог лучше спящего.
Пробыла у Тумы почти до обеда. Сошлись на том, что Элла покумекает до завтра насчет работы, но если не надумает, приятельница в обиде не будет. Чародейка попрощалась и направилась к морю.
В дом Пилара возвращаться не хотелось. Оттого, что Элла не помнила, как там жили при Драке, на душе скребли кошки. Бывали дни, когда она думала, что никогда не сможет его забыть, но счастливая жизнь с Аваром стерла из памяти почти все связанное с Драком. Элла чувствовала себя предательницей. Он-то любил ее до самой смерти.
Дошла до большого серого камня на берегу, уселась и уставилась на подозрительно спокойное море. Страшно хотелось в Хлом, обнять Дарсира. Извиниться за то, что в сердцах наговорила глупостей. Устроиться вместе на кресле в комнате со шкурой, и заниматься любовью, пока сон не победит жажду тепла. Интересно, успел он помириться с Митой? И вообще, зачем она приходила? Элла вздохнула. Как же, все-таки, жаль, что Дар никак не может понять своих желаний!
Вдалеке замаячил огромный вишневый змей с яркими изумрудными полосками. Он помахивал хвостом и демонстрировал яркие кольца длинного безупречного тела. Элла присмотрелась и заметила, что у монстра четыре ока вместо пяти. "Старый приятель", — улыбнулась она беззаботно, а потом почувствовала на себе его взгляд. Взгляд существа-поглотителя, того, кто без сожаления осушит чашу и заберет жизнь.
Тяжело проглотила застрявший в горле ком и позвала на помощь. Тщетно, ее голос оказался так тих, что никто не услышал. Попыталась применить защитное заклинание, но сила уходила слишком быстро и ничего толкового не выходило. Закрыть глаза не удавалось. Все тело будто парализовало: конечности не повиновались, шея отказывалась поворачиваться. Страх опустил ледяные руки на плечи, а змей лишь пристальнее вгляделся в свою жертву, намереваясь наестся до отвала.
Элле захотелось разрыдаться. Она с ужасом поняла, что первой умрет не она, первым умрет ее малыш. Маленький беззащитный комочек, который провинился только тем, что мать любит лицезреть морскую гладь. Что она скажет Дару, если останется жива? Змей моргнул и загремел трещоткой на хвосте. Элла упала на колени не в силах оторвать от него глаз. Протяжно застонала. По щекам покатились слезы бессилия. Ничего она никому не скажет, мертвые хранят молчание.
