— Как это связано со мной? — вдруг спрашивает она.
— Всё просто… Ванштейн перекупил нанятого мной актера…
— Какого актера? — Эва прищуривает глаза.
— Я просто хотел проверить, останешься ли ты мне верна… — наконец признаюсь. — Алексей должен был ухаживать за тобой и докладывать мне…
Снегирёк буравит меня обиженным взглядом, громко сопит, а потом фырчит:
— Твой проверяющий заявил мне во второй день знакомства, что он гей!
Это мне уже известно, как и любая другая малейшая деталь из того, что на самом деле случилось между Толиком-Алексеем и моим Снегирьком. Я всё вытряс из мерзкого актеришки, он недолго изображал из себя немого.
— Я уже понял, что ошибся… — отвечаю серьезным тоном. — Обещаю тебе, больше никаких проверок. Я заберу тебя домой, мы поженимся, как собирались, и забудем эту историю…
— Ты всё еще хочешь на мне жениться?! — охает Эва.
При этом ее глаза чересчур сильно увеличиваются в размерах.
— Не пойму, что тебя удивляет? — строго прищуриваюсь.
— Зачем я тебе? — стонет Эва. — Совершенно очевидно, что ты мне не веришь…
— Мы поженимся, — говорю как данность. — Всё будет хорошо.
— Не будет! — твердит она как заведенная.
Садится в кровати и, кажется, собирается со мной спорить.
Но я слишком устал, к тому же совершенно не вижу смысла в этих препираниях.
— Ты меня полностью устраиваешь, Эва, так что мы поженимся и заживем нормальной семьей. Собирайся, я забираю тебя домой.
— Я не хочу возвращаться в тот дом… и замуж за тебя не хочу! — вдруг высказывает она то, чего я больше всего боялся от нее услышать.
У меня сбивается дыхание, а сердце пускается в дикий галоп.
«Не хочет, значит…»
Ясно и понятно, что в ней говорит обида, эмоции. Но это ведь пройдет, и когда она здраво посмотрит на ситуацию, поймет, что брак со мной для нее единственный вариант выбиться в люди. К тому же я не могу так глупо потерять своего Снегирька, она мне слишком нужна, жизненно необходима. Я к ней пристрастился.
«А она ко мне?»
Также ясно и понятно — нет и близко, раз так легко отказывается от брака.
В этот момент мне становится не на шутку обидно. Ладно, сегодня паршивый день, но ведь до того у нас было всё нормально… почти.
Как она смеет так легко отказываться от меня?
Я ей кобель подзаборный, что ли?
— Ты ничего не перепутала? — повышаю голос. — Я тебя не в клубе снял, не в кафе подцепил… Мы помолвлены, и уж конечно ты выйдешь за меня замуж! Ты — моя женщина! Или соскучилась по родственникам?
Она не отвечает, просто отводит взгляд в сторону.
— Так и быть, Семён заберет тебя завтра, — повторяю с нажимом. — Но не вздумай дурить, я оставлю у твоей палаты охрану!
Я бы в любом случае это сделал, раз Ванштейн заинтересовался Снегирьком.
Мне до дрожи неприятно от того, что Эва на меня даже не смотрит, просто молчит, отвернувшись. Однако понимаю: вряд ли до нее достучусь. Лучше поговорю с ней завтра.
Поднимаюсь и ухожу.
Пусть побудет здесь ночь, отдохнет, придет в себя.
Она простит и покорится… должна это сделать. Иначе ее жизнь станет на порядок сложнее.
Глава 28. Кто виноват?
На следующий день:
Среда, 15 января 2020 года
7:30
Лев
Без Снегирька мне вчера абсолютно не хотелось возвращаться домой, тем более заходить в ту злосчастную спальню. Конечно, я мог бы остаться в одной из гостевых, но вместо этого предпочел клуб «Яма». Отличное место для того, чтобы спустить пар, и я спускал его на ринге сначала с Семёном, потом еще с парой новых противников — бизнесменов из местных, таких же фанатов борьбы, как и я.
«Яма» — единственное место, где мои телохранители могут наподдать мне по первое число, если им это удается, конечно. Так что кто-нибудь из них всегда вызывается. Я ведь тоже не лыком шит, недаром плачу кучу денег своему тренеру. Мое тело идеально функционирует, с реакциями полный порядок, удар поставлен как надо. При желании мог бы стать профессиональным бойцом. Только это не мой путь, мне просто нравится быть в форме.
Я остался ночевать в гостинице напротив клуба, а сегодня расхлебываю последствия похода туда: болят ребра, ноет челюсть, хорошо хоть синяк на подбородке за темной порослью волос почти не видно.
— Где ты был? — спрашивает отец, заметив, что я пришел на завтрак во вчерашней одежде.
В этом доме так не принято.
— Гулял… — коротко отвечаю.
Отец сразу понимает, где именно, и начитает хмуриться. Его бесит, когда я хожу в «Яму», он считает это пустой тратой моих ресурсов.
«Сломают тебе что-нибудь, и будешь отдыхать на больничной койке… а работать кто будет?» — ругался раньше он.
Теперь уже не говорит ничего, да и глупо было бы пытаться научить уму-разуму тридцатидвухлетнего сына.
— Где Эвелина? — вдруг спрашивает он. — Я, признаться, привык, что ее симпатичное личико украшает наши трапезы.
Вот тебе раз... Даже отец попал под влияние ее совершенного лица. Только теперь ему уже не быть таким совершенным, по крайней мере какое-то время.
Ловлю себя на мысли, что я тоже привык к ее присутствию, мне адски ее не хватает.
— Эвелина немного заболела…
— Что с ней? — тут же начинает тревожиться отец. — Ей нельзя болеть! Она еще не беременна?
Да, мой папаша ждет внука ровно так же сильно, как и я сына.
— Не беременна, — отвечаю сдавленно.
— Старайся лучше, Лев! Я уже похвалился друзьям, что в этом году у меня будет внук с ангельским личиком, не то что твоя физиономия…
— Что не так с моим лицом? — тут же хмурюсь я.
— Мнут тебе его часто в твоем клубе… — бурчит он и мгновенно меняет тему: — Как бы было здорово, роди вы двойню! Два пацана за раз — и наследник, и запасной вариант! Потом уже не страшно, если Эвелина загуляет…
Последняя фраза отца меня буквально выхлестывает.
Смотрю на его невозмутимую рожу — он как ни в чем не бывало намазывает масло на тост, кусает его. Даже не понял, что сказал, как задел меня.
У меня невольно сжимаются кулаки, челюсть опять начинает ныть, поскольку слишком сильно сжимаю зубы. Это ведь отец мне полжизни внушал, какие бабы твари. Это из-за него я такой, какой есть…
— Никто из моих детей не будет рожден про запас! — чеканю я строго. — И Эвелина гулять не будет. Мои отпрыски будут расти с матерью.
