Светлана замирает, тяжело дыша, смотрит на меня. И я вижу, как с ее лица сползает маска кроткой, доброжелательной барышни, являя миру разъяренную стерву.
— Тебя вообще не касается, что у меня к Зорину!
Задумываюсь на мгновение, а потом киваю:
— В принципе да. Меня это не касается. Мне вообще по х*ру на тебя, и твои жалкие потуги, подруга. Впрочем… не только мне.
Она моментально вспыхивает, столько намекнуть, что Артем равнодушен к ней. Снова открывает воду и начинает мыть руки, будто не делала этого две минуты назад. Вижу, что пытается успокоиться, взять себя в руки. И у нее это выходит. Ну, ничего, сейчас мигом исправим.
— Можешь выпендриваться, сколько захочешь. Все равно долго не продержитесь, — снисходительно произносит она.
— Правда? Интересно, почему? — одну руку ставлю на пояс, а второй упираюсь в стену.
— Даже дураку понятно, что сейчас Артем просто дорвался, и не замечает ничего. Ты у него, как заветная галочка, недаром идеей фикс называл. Скоро пелена спадет, и он сможет трезво оценить ситуацию.
— Поясни-ка.
— Что тут пояснять? Где ты, и где он, — хмыкает эта с*чка, разглядывая свое отражение. — Не доросла ты до него, деточка.
— А ты, насколько я понимаю, доросла?
Вместо ответа лишь изгибает в пренебрежительной улыбке пухлые губы.
— Хм, — потираю подбородок, — может быть. Пойду-ка узнаю его мнение на этот счет. Как ты думаешь, ему понравится, что так называемая подруга детства, на самом деле течет при одном взгляде на него, и мечтает, чтобы он обратил на нее свое внимание?
— С*ка! — яростно разворачивается ко мне.
— Ты даже не догадываешься какая, — я не вру, не приукрашиваю. Во мне действительно просыпается она, с*ка, готовая раздавить все хорошее в поле зрения, вытаскивающая на поверхность все слабости и недостатки окружающих.
— Рано или поздно у Зорина откроются глаза, и он поймет какая ты на самом деле! И угадай, кто будет рядом в этот момент?
— Чего тут гадать. Если такое случится, рядом будет неудачница, которую он и за женщину не считает. Которая все время была под боком и обреченно наблюдала за тем, как он меняет бабу за бабой, слушала рассказы о том, как и кого он трахает, прикрываясь жалкой улыбкой. — От этих слов Светлана дернулась и побледнела, не сумев удержать на лице маску, — Эта овца подставит ему плечо, утрет платком скупые мужские слезы, а потом будет бережно хранить эту тряпку, нежно поглаживая ее ладошками в моменты печали, вдыхая аромат и тайно занимаясь самоудовлетворением. Потому что ни при каком раскладе большее ей не грозит. А он пойдет дальше, даже не оглядываясь. Как тебе такой сценарий?
Бью словами, наотмашь. Ломаю наглую девицу, которую сегодня увидела первый раз в жизни, нанося удар за ударом по слабому месту, тем самым стараясь унять пожар бушующий в крови. Сегодня я оказалась в странной ситуации, непростой, изнутри раздирают непонятные противоречия, не понимаю, что со мной творится, и от этого просто задыхаюсь. Мне срочно нужно сделать кому-нибудь еще хуже. Раздавить, размазать, выплеснуть весь гремучий коктейль, кипящий внутри. Поэтому безжалостно продолжаю:
— Если хотелось его заполучить, то надо было раньше прекращать игру в дружбу, пока еще не превратилась в его глазах в бесполое существо, пригодное только для дружеских разговоров. А сейчас все, помаши ручкой, сядь в уголке и не комплексуй. Поезд ушел. Такова жизнь, деточка. Кто-то создан, для того чтобы его любили, а кто-то просто так, для фона.
— С*ка, — еще раз повторяет она, сдавленным шепотом.
Склонившись к ней, скольжу взглядом по бледному лицу, подрагивающим губам, и участливо произношу:
— Знаю. И тебе советую. Может, хоть кому-то будешь нужна… Еще раз увижу, как ты пускаешь на него слюни, разговор будет другой. Я ему выдам все твои тайные помыслы, да еще и от себя добавлю. Поржем над тобой вместе с ним. Обещаю.
Она отшатывается от меня, прижимая ладонь к губам, и в глазах плещется ненависть, смешанная с отчаянием и болью, готовыми пролиться слезами. Я выбила ее из зоны комфорта, макнула носом в д*рьмо и подержала там, заставляя давиться им, захлебываться, теперь тысячу раз подумает, прежде чем рот разевать.
— И кстати, хр*новый из тебя психолог. Шла бы лучше в магазин, трусами торговать, может, больше толку бы вышло, — последний раз прохожусь по ней пренебрежительным взглядом, и, развернувшись, иду прочь.
Вот теперь можно покидать это заведение. Я узнала все, что хотела.
Домой едем молча. Артем сидит, откинувшись на спинку и прикрыв глаза, а я стеклянным взглядом уставилась в окно, при этом ничего не вижу, не понимаю.
Такое чувство, будто меня разобрали, все перетряхнули и небрежно засыпали обратно. В животе гудит, словно шаровую молнию проглотила, по венам течет яд. Меня душат странные ощущения, и мне никак не удается от них избавиться. Чувствую присутствие Зорина в машине каждым миллиметром кожи, каждой клеточкой. Нервы как оголенные провода, хочется скандалить, устроить ему разнос. А под этой бушующей лавой теплится странное желание, чтобы он меня успокоил. Сказал что-нибудь, что потушит пожар, выжигающий изнутри.
На какой-то миг чувствую себя уязвимой, беззащитной. Мне не нравится это чувство. Силой воли отгоняю его, схлопывая защитную броню, трясу головой, отгоняю наваждение.
Дома раздеваемся, разуваемся и я сразу направляюсь в спальню. Сегодня выдался эмоционально сложный день, хотелось поскорее забраться в кровать, прикрыть глаза и забыться.
Уйти не удается.
Зорин перехватывает меня на полпути. Берет за руку и молча ведет в большую комнату. Я покорно бреду следом. На меня внезапно нападает такая слабость, что не могу даже пошевелиться. Он садится на диван, притягивает меня к себе, и усаживает сверху. Я не сопротивляюсь. Сажусь ему на колени, утыкаюсь носом в шею и прикрываю глаза, чувствуя, как сердечко бьется где-то в горле. Он обнимает, крепко прижимая к себе, уткнувшись носом в растрепанные волосы. Я не знаю, сколько времени мы так сидим, прежде чем он произносит:
— Тин, прости.
— За что? — шепчу чуть слышно.
— За сцену в клубе. Я не ожидал, что там появится Оксана. Да и вообще не думал, что она может вот так… — он вздохнул, тщательно подбирая слова, — мы с ней раньше… ну… это…
— Встречались?
— Да какое там. Просто… пфф…
— Тр*хались? — услужливо подсказала нужное слово, чувствуя, как внутри опять поднимается жгучая волна.
— Черт, Кристин! — раздраженно рявкает на меня, а потом обреченно машет рукой, — в любом случае все в прошлом. Мне жаль, что ты стала свидетелем ее появления.
Сижу, молчу, чуть дышу, чувствуя холодные липкие щупальца шевелящиеся в груди.
— Тин, — напряженно зовет он, — только, пожалуйста, не накручивай себя, и не выдумывай х*рню, которой нет.