* * *
– Кожевников, ушлепок ты конченый! – прорычал сержант. – Нахрена?! Нахрена ты вообще взял эту гребаную рацию?! Твоя задача – прокладывать! Путь! С чего ты в связисты, урод ты тупой, подался?!
– Тащ сержант, я… – начал было Седой, но вдруг запнулся. И правда, зачем это он решил проверить рацию Рвача? Почему думал, что покойный бродяга был в сговоре с Омлетом? Почему пытался найти в своих рядах предателя, совсем как жаждущий повышения рубежник? Зачем ему это? – Я…
– Шо «Я, я»? – процедил Дзержинский. – Шо ты там мямлишь, гондурасина гнойная?!
– Мужики, – обратился к ним Тополь, поднявшись с лежавшего в траве рюкзака. И вместе с ним, кажется, встал на уши весь отряд – порядка десяти человек головного, как его назвал лейтенант Колесник, дозора. – Че происходит? Можете так, кратенько пояснить?
– Отвали, анархия, – выплюнул однорукий. – Не твое собачье дело!
– Слушай, раз уж мы, типа, союзники, то это и мое гребаное дело тоже! Так шо давай не возникай тут! Разошелся, командир!
– Ты не охренел, случайно, свинья зеленая?! – рявкнул Дзержинский, развернувшись к вольнонародовцу лицом. Кажется, поступок Седого тут же выветрился из его головы, уступив место слепой ярости, которую не одну неделю взращивало в нем командование «Рубежа».
– Нда, дисциплина прям из всех щелей, – насупился Тополь, покрепче сжав висящий на шее автомат.
– Феликс, угомонись! – подскочил к сержанту Карач. – Ну правда, с чего ты так завелся? Давай лучше прикинем, че нам дальше делать? Надо… Надо, наверное, капитану сообщить?
– Да, – согласно кивнул старший анархистов, указав на рядового пальцем. – Твой дело говорит. Мы сообщим, а начальник пусть сам решает, че дальше делать. По ходу, у нас тут противник впереди. Эй, мужики! Рация у кого?!
– Саня, тащи рацию, – угрюмо приказал однорукий. Караченко похлопал себя по карманам разгрузки, но ни в одном из них не оказалось устройства связи.
– Опа… – протянул рядовой. – А… Куда она делась? Может… – Черный стащил рюкзак и, тихо матерясь, принялся суматошно перерывать свои пожитки.
– Твою мать… – Подняв ПНВ, Дзержинский отпустил автомат и потер переносицу ледяными от ночной прохлады пальцами. – Спецназ, блин…
Пока Карач копался в своем ранце, один из анархистов нашел рацию и поднес своему командиру.
– Атаман, прием? – запросил Тополь. – Э, начальник? Как слышно?
* * *
Как только асфальт остался позади и перед бойцами группировок вырос плотный, подозрительно притихший лес, лидеры кланов отправили вперед разведотряд. В головной дозор попали Седой, Омлет, Бабай, отряд Дзержинского в полном составе и еще трое из «Вольного народа». Чем было обусловлено решение разделить силы, Кожевников до сих пор не понимал. В голову упорно лезли аналогии с отмычками, посылаемыми за без проблем приземлившейся гильзой, но что-то в его разуме оперативно блокировало эти плохие, предательские мысли, подменяя их кричащими лозунгами «Рубежа», которые призывали во что бы то ни стало защищать мир от заразы Зоны.
* * *
– Чего там у вас? – просипела рация Тополя. Анархист глянул на мрачного, словно туча, сержанта, и в его глазах застыл немой вопрос: «Что мне ответить?» Дзержинский жестом потребовал передать устройство ему, и вольный, пожав плечами, подчинился.
– Товарищ… командир… Говорит сержант Дзержинский, – передал калека. – У нас есть все основания полагать, что… Короче, один из сталкеров по своей нереальной тупости связался с кем-то по рации и… Товарищ командир, я… хрен знает че там у них произошло, но…
– Так, ты! Сержант хренов! Давай покороче и попонятней! Хорош мямлить!
– Так точно, товарищ командир… В общем, у нас впереди, возможно, противник, – собравшись с духом, сообщил Дзержинский. – Он… Кажется, знает, что мы идем. Предполагаем засаду.
– Сержант. Там, впереди, нас ждет подкрепление. Мои ребята ждут! Так что даже если там засада, мы туда пойдем – и насуем им по самые гланды, ты меня услышал?! Так что не ссы, молокосос, – и давай двигай вперед, ты меня понял?!
«Да уж, – не без ухмылки подумал Седой. – Все-таки офицеры группировок все одинаковые. Их там че, на одном заводе клепают, суровых таких?»
– О, нехило это он тя опустил! – гоготнул наблюдавший за правым флангом анархист.
– Хлебало закрой, гондон штопаный! – осадил его напарник, рядовой Иванцов.
– Идем, – угрюмо бросил однорукий, швырнув рацию ухмыляющемуся во весь рот Тополю, которого разговор с Атаманом изрядно позабавил. Как бы Дзержинскому ни хотелось спорить, как бы ему ни хотелось вести свой отряд в засаду, что-то внутри сержанта не давало сказать и слова против приказа лидера «Вольного народа». Словно все, что скажут главари группировок, теперь почиталось за закон…
Набросив рюкзаки на плечи, головной дозор снова двинулся в путь. На этот раз гораздо медленнее и осторожнее. Каждый шаг подолгу выверялся, каждый куст, каждое дерево просматривалось на предмет затаившегося противника. Трое сталкеров сменяли друг друга в качестве ведущих каждые полчаса, а низкокачественные батарейки отказывали одна за другой, то и дело погружая кого-то из отряда в черный океан ночи. Каждый шорох, каждая хрустнувшая под берцами сухая ветка наматывали тугие нервы бойцов на невидимые канаты – и кто знает, сколько еще пройдет времени перед тем, как черные с зелеными сорвутся и откроют огонь по всему вокруг, пытаясь подстрелить мерещащихся вокруг врагов?
Но, к счастью, все обошлось. Подгоняемые наступающими на пятки основными силами и подстегиваемые доносящимися из рации гневными выкриками, они добрались до Чернобыля, не потратив зря ни единого патрона. Казалось, будто мутанты и впрямь обходили столь плотное скопление людей стороной, боясь нарваться на жалящую больнее любого клыка и когтя пулю.
Стройные, окутанные мраком ряды деревьев наконец-то остались за спиной. Гибкие щупальца тусклого лунного полумесяца отцепились от поверхности земли, и над Чернобыльской зоной взошел пылающий шар солнца. Пробившиеся сквозь угрюмые тучи красные, словно свет аварийных ламп, лучи упали на плоские крыши невысоких, продолговатых домов. Словно памятники погибшим от радиации советским гражданам, постройки обступили просторные городские улицы, грустно смотря на вошедших в Чернобыль людей.
«Уходите! – будто бы кричал населенный пункт. – Уходите, пока вы еще целы!»
Седой ненадолго остановился, шумно переведя дыхание. Выключил ПНВ и поднял ставшие бесполезными очки, скорее напоминавшие две скрепленные между собой подзорные трубы. Сталкер буквально чувствовал повисшую в воздухе просьбу покинуть город. Как будто… Как будто все эти дома за свою жизнь повидали слишком много человеческой боли и теперь пытались предупредить визитеров о том, что ждало их впереди…
«Уходите! – повторил голос в голове Кожевникова. – Уходите отсюда, мужики, уходите, пока вы еще целы!»
– Э, Кожа! – позвал сержант Дзержинский. – Фон замерь! Че-то мне это не нравится…
