Лиенны держали томаги наготове. Метали их так же хорошо, как крот, просидевший в автономке пять циклов, а у Рагнара всегда при себе заряженный пистолет.
— Я не причастен к смерти твоей матери, — сказал по-эридански Остий, — если хочешь знать, что случилось, отошли бойцов. Военные тайны высшего командования цзы’дарийцев не для их ушей.
Плохо, что Рагнар трезв. Еще хуже, что умен, и горе по убитой матери приберег до её похорон. Въедливый будет допрос, многое придется слить.
Как слил Остия полковник Малх. Дома трибунал ждет, незачем корчить из себя героя. Странно, что вообще оставили в живых. Ах, да, цзы’дарийцы не убивают своих. Нужно, чтобы это сделали лиенны.
К холоду почти привык, но мокрая и грязная одежда доводила до нервного тика. Рагнар бойцов отослал коротким лаем команд, а его повел не в длинный дом, и даже не в ближайшую лачугу, а в сарай. Гостеприимство вождя началось и закончилось среди мешков с зерном и банок с консервами. Ни одного острого предмета. Будто Остия это могло остановить, вздумай он убить Рагнара. Нет, такой глупости он не сделает, из Тирьял-Дума еще выйти нужно.
— Говори, — приказывал вождь снова по-эридански.
Бойцы с томагами встали снаружи у закрытой двери. Свет от фонаря над ямой еле пробивался через крупные щели в досках сарая. Ну, хоть ледяной ветер не дул и за то спасибо.
— У тебя в руках была любовница генерала, — начал разведчик с самого главного, — на её жизнь ты мог выменять половину эриданского королевства, а не только Северные земли. И ты её упустил. Не там искал белую ведьму, она все время сидела под носом.
В темноте Рагнар поглаживал бороду, а казалось, тянул черную смолу из открытого рта. Медленно думал, тщательно. Остий сам мог выменять жизнь и свободу на ценного мудреца, знай он точно, что она принадлежит генералу. Личная привязанность многое решала. Зачастую гораздо больше, чем трезвый расчет и благо пятой армии. Но, может, еще получится вернуть птичку в клетку.
— Я про убийцу матери знать хочу, — медленно проговорил Рагнар, — а ты мне про бабу рассказываешь. Я запутался, кто с кем спал и от кого залетел. В этом ваши великие военные тайны?
— Вирус — наша тайна, — усмехнулся Остий, — и ведьма, которая переоделась черной служанкой, чтобы принести в твою деревню страшную болезнь. Мать говорила тебе? Зря не послушал. Ты и сейчас не слышишь. Если беглянку вернуть, ты получишь и лекарство, и такого заложника, что черных принцев можно хоть сейчас резать. Бесполезными станут.
— Тебе в чем радость? — ближе подошел лиенн.
Черным обелиском казался рядом с маленьким цзы’дарийцем. Легко мог шею сломать, просто сдавив горло пальцами. Остий знал, что стоит шагнуть назад, опустить взгляд или вжать голову в плечи и разговора не будет. Шахтеры уважали только силу.
— Война у меня с генералом. Вернусь домой — расстреляют, а я жить хочу. Стерве той отплатить за то, что в яме у тебя оказался. Помогу тебе выкрасть её из цзы’дарийского лагеря, а ты взамен отдашь запас таблеток на неделю и отпустишь. Кончилась моя служба. Хватит. Спрячусь так, что никто не найдет.
— Бежишь, значит. Как крыса?
Рагнар стоял уже на расстоянии вытянутой руки. Вонь гнилых овощей в сарае перебивала другие запахи. Все деревни лиеннов напоминали помойки. Они и были ими.
— Ухожу, — поправил Остий. — У нас или на костер, или вот так. Не хуже меня знаешь. Разошелся я с генералом во взглядах на жизнь…
— Да мне насрать на ваши взгляды. Хочешь сдать своих? Говори. Коды доступа, пароли, секретные входы в лагерь. Где искать ведьму, и как с ней потом выйти? Приманку мне показал, в ловушку залезть предлагаешь. Сидеть будешь в Тирьял-Думе, пока я не вернусь с добычей. И учти, если её там не окажется…
— Убийца Сагайдат тоже в лагере, — выложил разведчик еще один козырь. — Цзы’дарийский крот, пять лет притворяющийся Реасом. Настоящего вождя убили, небесный сброд занял его место. Спал с его женой, воспитывал его сына. А сегодня получил приказ от генерала забрать ведьму. Он убил твою мать, потому что она мешала. Путалась под ногами. Ты ведь узнал рану от томага? Думаешь, цзы’дарийская баба могла так метнуть топор? Или я из ямы?
Рагнар не дышал, снаружи стих шум. Грязь на коже Остия высыхала жесткой коркой, отчего казалось, что тело скребут лапки мелких жуков. Разведчик сглотнул густую слюну и посмотрел в черные провалы глаз великого вождя.
— Его зовут Палпий. Он будет без маскировки. Ты ни за что не узнаешь его среди других цзы’дарийцев, если я не покажу фотографию. Она в планшете, а планшет в вещмешке на заднем сидении военного внедорожника. Там же таблетки, которые я прошу в награду, и аварийный маяк. Твой пропуск в цзы’дарийский лагерь. Помнишь, как его активировать?
С включенным маяком и на военных внедорожниках лиенны въедут в лагерь, как нож войдет в масло. Завяжется бой, первые защитники лягут без сопротивления, а пока остальные будут занимать оборону и отстреливаться, проникшие в лагерь откроют ворота изнутри для основных сил. Лиенны всех вырежут. Остий думал над этим и ничего не чувствовал. Немытое тело раздражало сильнее, чем мысли о потерях. Это война, а он всего лишь хочет выжить.
— Помню, — отозвался Рагнар. — Код доступа к воротам?
— Я напишу, когда увижу таблетки.
— А если я тебе их не отдам?
— Тогда я умру от болезни или от пыток, не сказав тебе ничего, и ты не найдешь убийцу матери.
Рагнар не в том положении, чтобы торговаться. Другого шанса не будет. Транспортник на орбите не просто так висит. Туда лиенны даже с помощью Остия не проникнут. Великий вождь думал ровно три удара сердца, а потом постучал в дверь сарая.
— Сорос, ты видел Реаса?
— Дозорный видел, — глухо отозвался лиенн. — Он уехал домой за вещами для жены.
— Он уехал в лагерь, — не выдержал Остий. Пока Рагнар будет проверять информацию, время уйдет. — Отправь бойцов за моим вещмешком. Ты найдешь все, что я сказал.
— Твои лягут под пулями. Добровольно ничего не отдадут. Ни мешок, ни внедорожник.
— Значит, лягут, — безразлично отозвался капитан Вир.
Не жаль ему их. Знали, на что шли. Все. Крот Палпий, неучтенные войска в лагере, генерал, его баба-мудрец и каждый, кто прилетел на Эридан воевать.
— Хорошо, — ответил на языке лиеннов Рагнар и начал раздавать приказы.
* * *
С транспортника медицинская гондола спускалась, как обычная десантная капсула. Фактически падала, лишь изредка маневрируя в полете, чтобы не промахнутся мимо места посадки. А вот обратно её доставляли с величайшей осторожностью, чтобы не допустить перегрузок, вредных для тяжелораненых. Несли бы на руках, будь такая возможность, но вместо этого воздушный катер цеплял гондолу тросами и поднимал вверх. Еще три катера с вооружением на борту следили, чтобы гондолу не расстреляли с земли или с воздуха.
