Интересно, что черному королю дороже: жизни племянников или жизнь дочери? Разрешит ли цзы’дарийцем атаку, зная, что она может пострадать? Не хотелось бы проверять на своей шкуре крепость отцовской любви.
Жаль, что генерал своего заложника из деревни вытащил. Мальчишка наверняка уже в космосе. Жрет сухпаек и рассказывает, какие лиенны грязные и тупые. Не ему ли пришла в голову идея спрятать полковника в мешок и подкинуть в лагерь? Может быть, ему, но не слишком ли много у небесного сброда предателей с мутными целями?
Вождю одного Остия хватало с головой. Разведчик сидел в сарае, глотал таблетки, спасающие от смертельного вируса, и надеялся, что его отпустят. Та еще заноза в седалище, но одну хорошую новость он сообщил. Вирус не действовал на эридан, можно не бояться за Имари. Остальных же белокожих и светловолосых ждала участь Ильят.
Жена Реаса слегла. Еще дышала и бредила от лихорадки. Другие свитницы говорили, её рвало постоянно, угольный порошок не помогал. У Сороса тоже поднялся жар и сколько больных еще дрыхло после огненной воды? Утром заблюют не только отхожее место, но и весь двор вокруг него. А дальше будет только хуже. Каждый день все больше и больше зараженных. Армия поголовно ляжет без единого выстрела. Рагнар выл от бессилия и не знал, что делать.
Ему нечего предложить генералу в обмен на жизнь своего народа. А как только лиенны поймут, что обречены, то и за свою жизнь Рагнар не даст ни одной монеты. Обязательно найдется тот, кто скажет: «Я вас спасу! Сделайте меня великим вождем», и в ложь поверят просто потому, что нужно верить хоть во что-нибудь.
— Я казню белую ведьму, — сам себе сказал Рагнар, глядя на пустую стену кабинета и слушая тишину. — Да, именно так и нужно поступить. Церемонию устрою. Объявлю, что пророчество сбылось и лиеннам ничего не угрожает.
А всем больным можно будет несколько дней говорить, что им плохо от испорченной еды и огненной воды. Симптомы вируса тут были очень кстати. Свадьбу еще долго праздновать, а лиенны любят кровавые развлечения. В предвкушении казни и после неё всем будет плевать на кучку блюющих гостей с высокой температурой. Про вирус по-прежнему знал только Рагнар и Остий, а он скоро умрет.
Но одного разведчика будет мало. Нужны еще Найят и черные принцы, тогда впечатлений хватит надолго. Да, решено.
Рагнар тяжело встал из-за стола и пошел будить Сороса, чтобы отдать приказы.
* * *
Ритор и Лурд плакали, не переставая. У свитницы, приставленной следить за ними, болела голова, и оно пришла утром к спальне Имари, чтобы пожаловаться. Спала принцесса плохо, ей снились кошмары про мертвого Тулия Малха. Будто бы Рагнар приказал сжечь полковника, и его утащили в темноту. Жуть какая. Нужно закрыть глаза и все забыть. Еще бы безобразная лиеннка не мешала.
Настроения не было, принцессу подташнивало, и о капризах двоюродных братьев она слушала зевая. Дома они легко ставили на уши половину дворца, и отец тратил огромные деньги, лишь бы братья хотя бы на день утихли. Сейчас же все игры им надоели, уговоры не действовали, а от криков и приказного тона принцы только выли громче.
— Отведите их погулять, — зевнула Имари, прикрывая рот ладонью.
Вместо нормальных подушек в кровати лежали тюки, набитые шелухой от какой-то крупы. Принцессе казалось, что она ночью просочилась сквозь полотно и забилась в волосы. А еще давила на голову и поэтому снились кошмары. Когда уже её причешут и оденут? Или к жене Великого вождя здесь такое же пренебрежение, как к его черной невесте? Пора жаловаться Рагнару. Жить в такой обстановке будет невозможно.
— Им нельзя гулять, — недовольно поджала губы свитница. — Сорос запретил.
— Тогда позовите музыкантов, танцоров, пусть принцев развлекут.
— Их высечь надобно прутьями, чтобы рты закрыли. Во дворце черного короля совершенно не умеют воспитывать детей.
На счет хорошей порки Имари не возражала. Если выходки Ритора еще можно терпеть, то его младший братец Лурд был совершенно неуправляем. Слово «нет» он не слышал и не понимал. Но не бить же его за это?
— Не трогайте принцев, — вздохнула Имари, — я поговорю с ними. Где мои свадебные подарки? Я должна что-нибудь подарить братьям.
— Подарки ваши только на третий день, — жестко припечатала свитница, — и не пристало мальчишкам в девичьи развлечения играть. Они к томагу должны приучаться и помогать мужчинам.
Принцесса начала всерьез раздражаться. Если ей так перечат с чужими детьми, то, что будет с собственными? Первенца Рагнара в колыбели заставят топором махать?
— Что будут делать мои братья решать Великому вождю, а не вам, — холодно ответила она. — Вы забыли, что они гости здесь?
— Заложники, — свитница нагло перебила принцессу, — и должны вести себя тихо, иначе на двух черных господ в Тирьял-Думе станет меньше.
Это было уже слишком. Имари встала с кровати и схватила свадебное платье. Сейчас она со всем разберется!
Свитница потянулась помочь, но принцесса зло мотнула головой. Сама справится. Не велика наука надеть мешок на завязках. Вместо туфель Имари обула мягкие сапоги и вышла в коридор.
Натопили сегодня длинный дом жарче, чем нужно. Вчера бы так, когда она мерзла за свадебным столом. Казалось, одеревеневшие пальцы больше не разогнет. Как полковник Малх.
Имари замерла у двери в мужскую половину и глубоко вздохнула. Сквозь пар, висящий в воздухе, чувствовался запах гнили. Будто мясо стухло, и его забыли выбросить. Бледное лицо с единственным глазом не хотело стираться из памяти. «Это сон, — твердила себе принцесса, — всего лишь сон».
Никто не режет цзы’дарийских полковников на куски. Даже кровожадные и невменяемые лиенны. Ей показалось. Она больше всего боялась увидеть его мертвым, и потому он чудился ей в каждом убитом военном с белой кожей. Нет, глупости все. Другой там был несчастный. Если бы лиенны расправились с полковником, разве бы молчали? Да уже бы стены длинного дома вздрагивали от очередной пьянки. Привиделось ей, нужно забыть.
— Имари-магжа, — свитница обратилась к принцессе, наконец, удостоив её вежливой приставки замужней женщины, — вас тошнит?
— Да, принеси воды. Нет, стой. Сначала братья. А почему так тихо в длинном доме?
Ни одного крика, удара или звона посуды. Лиенны не умели вести себя настолько бесшумно. Особенно на мужской половине. Там гудящий бас шахтеров и оглушительный хохот не смолкали никогда.
— Все ушли во двор смотреть на казнь, — ответила свитница. — Нам туда нельзя и принцам тоже.
— Великий вождь запретил? — бесцветным голосом спросила Имари. Перед глазами снова был мешок на дне сарая и ослепительно белая кожа под лучом фонарика. Он уже мертв, зачем его казнить? Живых цзы’дарийцев поймали?
— Женщинам и детям нельзя, — терпеливо объясняла свитница. — Казнь — мужское развлечение. Вам нужно успокоить принцев и сидеть тихо.
Сидеть тихо, смотреть в пол и заниматься детьми. Имари не перестала быть вещью, только приставка к имени поменялась с «азга» на «магжа». Ей надоело, что все указывают, что делать. Безродная лиеннская девка перечила дочери короля. Жене Великого вождя. Если сейчас Имари это стерпит, так и будет всю жизнь молчать и бояться поднять взгляд.
