Меня не пускают к нему, даже близко к шлюзу не разрешают подходить. «Карантинный модуль — не место для беременной женщины», а где оно? Моя жизнь тоже там, вместе с Наилием. Я не смогу сесть в десантную капсулу и спуститься на Дарию, как хочет Рэм. О каком юге идет речь? Море, пляж, тихий отдых. Ни одно яблоко в горло не полезет, а на апельсины я вообще не знаю, как буду смотреть.
Я ударила лысого стервятника. Еще в транспортнике на орбите Эридана взяла складной стул и ударила по голове. Впервые сорвалась за столько циклов после кризиса. Кричала и билась в истерике, пока Каликс пытался удержать. «Дура, — хрипел Рэм, — себя не жалеешь, о детях подумай. Без отца они проживут, а без матери даже не родятся».
Наилий приказал выгнать меня. Ради общего блага, конечно, и чтобы я не видела ту тень, которой стал любимый мужчина. Его держали в капсуле, он жил на внутривенном питании. Я подселила духа в Каликса, чтобы узнать это, и энергия кончилась. Духи замолчали. Я осталась одна в чужой форме, под чужим именем и в ненавистной вязаной маске. Рядовой Тиберий. Мудрец Медиум без половины души.
«Я не хочу жить без него, — кричала я Рэму, — не хочу жить!»
Безопасник стоял скалой, об него волнами разбивалось моё отчаяние, я мечтала уничтожить его, задушить, утопить, но он молчал. Ждал, сжав кулаки, когда я успокоюсь. Бездушный урод. Пустышка с прозвищем вместо имени.
Я обмякла в руках вирусолога и села на пол. Думала, что теперь все. Больше уже не встану. Голоса мужчин звучали далеким шумом над ямой, куда я провалилась.
«Рэм, так нельзя. Давай под мою ответственность. Там есть, куда её спрятать».
«Ты идиот? Генерал приказал…»
«Я знаю, что он приказал, но я не смогу уследить за обоими. Один болеет, вторая в истерике. Если она что-нибудь с собой сделает на юге, как мы потом будем смотреть в глаза Его Превосходству? Или дождемся, пока он умрет, сожжем обоих и забудем? Бездна с ней, пусть сидит рядом».
«Ты не понимаешь…»
«Это ты не понимаешь. Она нужна ему. Считай меня психом, но как только он с ней попрощается, лечить станет некого».
Голоса стихли, и буря свернулась моллюском в раковине. Стало так пусто, что в реальности меня удерживал только холод под ногами. Ощущение опоры пропадало так же, как свет и запахи. Я не чувствовала ничего и боялась очнуться. Боялась вернуться в свою бездну наяву.
«Я сделаю ей пропуск, — глухо сказал Рэм, будто тканью каждое слово обернул. — Будет ходить в маске, как сейчас. Твоя забота объяснить всем, что она там делает. Не сможешь придумать — выдворю её на Дарию. Всё, расходимся по ячейкам, телепортация скоро».
Каликс выдал мне эмблему медицинской службы, чтобы прикрепила на комбинезон, и отравил в медотсек к остальному персоналу. Мы телепортировались в сектор Дарии вместе со всеми пациентами отдельно от остального экипажа и пассажиров. Карантин для меня продолжался.
Теперь я живу на ИМС в каюте капитана Каликса Неста. Здесь одна кровать и два спальника. Места едва хватает, чтобы сделать два шага от стены до стены. Все вещи убраны в ниши, их створки подписаны. Внутри идеальный порядок и въевшийся запах дезинфицирующей жидкости. Достаточно слабый, чтобы не раздражал, но для меня уже почти фантомный. Уверена, что буду чувствовать его даже на Дарии, и в любом месте, где снова мне или Наилию придется лечиться.
Каюта — моя скорлупа, моя огороженная часть Вселенной, где действуют другие законы и есть иное будущее, чем то, что за её пределами. Время идет вперед, а не отсчитывает, сколько осталась. Наилий со мной час, два, три. Еще на полдня, на день мы ближе к новому лекарству или идеи, что можно сделать. Оно есть где-то впереди, нужно просто подождать. Отсчитать еще минуту, две, три.
Сирена молчит. Каликс сказал, её включат, если понадобится реанимация. Орать будет на всю станцию, никто не пропустит. Единственный пациент ИМС слишком важен, чтобы позволить ему умереть.
«Лех, он ведь выживет, да? Юрао, ты будешь рад? Инсум?»
Не тех духов спрашиваю. Я позволила любимому мужчине заболеть. Обменяла его жизнь на выздоровление лиеннов. Вмешалась в замысел Истинных или пошла у них на поводу. А может, сошла с ума и выдумала ответы Кукловода?
Даже привязок не видно, я в абсолютной пустоте, как осколок астероида в космосе. Слушаю, не зазвенит ли сирена, потому что не знаю, жив генерал или нет. Блокнот лейтенанта Гракса изрисован, но никто не управляет моей рукой вместо меня. Кукловод молчит. Он заключил со мной единственную сделку и ушел в тень. Я сама теперь, как тень от забытой кем-то вещи.
Стук в дверь заставляет вздрогнуть. У неё автоматический замок и доступ не ограничен. Меня предупреждают, чтобы прикрыла лицо прежде, чем дверь распахнется. Хватаюсь за маску, сажусь на кровати ровно и вижу, как свет в коридоре вспыхивает и гаснет, перекрытый широкой фигурой капитана.
— Публий!
Не верю, что это он, но уже плевать. Бросаюсь на шею и тону в свежем запахе дезинфекции. Только что прибыл, его обработали. Капитан чист, стерилен и безопасен. Его так много, что у меня смещается точка опоры, и скорлупа каюты трещит по швам.
— Тише, — шепчет медик, пытаясь повернуться со мной на руках и разглядеть хоть что-то. — Ну-ка сядь на кровать.
Цепляюсь за него, как ребенок за отца, вернувшегося из долгой командировки. Столько ждала и безумно рада видеть.
— Ты цел? — спрашиваю, проводя рукой по груди. Есть там повязка? Через комбинезон никак не прощупать. — Здоров?
— Нормально все, — улыбается медик, — лишних отверстий в теле больше нет.
Пусть так, это хорошо. Бездна отпустила хотя бы одного мужчину из тех, кто мне дорог. Две недели Публий лежал сначала в медотсеке транспортника, потом на Дарии. Выздоровел. Вернулся.
— Ты к Наилию? Ему нужен хирург?
Уже? Внутренние кровотечения открываются перед самой смертью. Я не знаю, можно ли их остановить, и зачем здесь полевой хирург. Извела Каликса вопросами, но до сих пор и десятой части не понимаю.
— Ему нужен личный врач, — отвечает Публий и садится рядом. — Двадцать циклов я живу в обнимку с его историей болезни, почти все нюансы и особенности знаю. Будь он обычным цзы’дарийцем, давно бы дома отдыхал, но генетики в свое время намудрили в лаборатории с его эмбрионом.
— Поэтому антивирус не действует, да?
— Возможно, — осторожно отвечает медик, — причину ищут, я поднялся на ИМС, чтобы помочь.
Публий сможет. Он — гений, это весь сектор знает. А еще он живет вместе с пророком. И раз уж меня Истинные не слышат, то, может быть, они Поэтессе что-то шепнули? Предсказания всегда туманны, но даже пары точных слов хватит, чтобы натолкнуть медиков на мысль. Хватаю капитана за рукав и заглядываю в дымчатые глаза.
— Ты ведь был дома? От стационара в главном медицинском центре до твоей квартиры несколько этажей на лифте, а там Диана с лимонным пирогом и объятиями. Она не могла отпустить тебя просто так, что-то сказала в дорогу. Наилий — хозяин сектора, его смерть косвенно коснется всех. Ну, же, капитан Назо, что было в стихах?
