— Спи, если хочешь, — разрешает генерал, усаживаясь на край кровати. — С Остием мы дальше сами разберемся.
Я бы уснула, но увиденное покоя не дает. Понятно уже как работает Лех. Вселяясь, дух отыскивает самый потаенный страх и раздувает его до катастрофы. Так было с Публием и скальпелем, что в руках хирурга стал орудием мясника. Лех сдобрил видение ноткой каннибализма и добился своего. А Остий, выходит, боялся отношений с мужчинами. Почему? Мне, как мудрецу, все равно, кто с кем спит, цвет привязки от этого не меняется. У гнарошей любовь между воинами возведена в культ, эридане официально не одобряют, но на самом деле смотрят сквозь пальцы, а как у цзы’дарийцев я до сих пор знаю только по слухам.
— Наилий, а разве офицеров наказывают за отношения с мужчинами?
— Еще как наказывают, — вместо генерала отвечает Публий, закрывая за собой дверь в спальню. — Инструкция под длинным номером предписывает уличенных в мужеложестве подвергать ампутации половых органов и отправлять на пожизненные хозяйственные работы. Раньше такие кастраты жили на архипелаге Конт одиннадцатого сектора, но с недавнего времени их вывозят в колонию на одном из наших планетоидов.
Несуществующие боги! А я-то наивно считала обычаи эриданов жестокими. Как на Дарии вообще могла появиться подобная инструкция? Сонливости словно не было. Сажусь в кровати и спрашиваю в пустоту:
— Кому пришло в голову такое зверство?
— Первым генералам, — отвечает Наилий. — От старой Империи в наследство остались не только мраморные дворцы, но и мода на очень молодых любовников у знатных мужчин. Речь шла о детях. Мальчиках не старше шестнадцатого цикла. Обычно в первый раз их брали силой.
— Виновных наказали, новых желающих не появилось, — продолжаю я. — А инструкция осталась. И соблюдается до сих пор.
— Верно. Сорную траву легче извести, чем пагубное пристрастие. Тогда же и обязали всех мальчиков отдавать на обучение военному ремеслу, едва исполнится семь циклов. На гражданке оставляли только слабых и болезненных. Воины росли крепкими, но совсем не знали женщин.
— А рядом боевые товарищи и в жилах горячая кровь.
Генерал кивает и молчит. У любой медали есть обратная сторона. Нельзя загнать мужское население в казармы безболезненно для общества. Детей после искусственного оплодотворения уже рождается больше, чем зачатых естественным путем, а если мужчины и женщины совсем перестанут нуждаться друг в друге?
— Страх наказания еще не все, — добавляет Публий. — Мужеложство — страшный позор для цзы’дарийского военного. Его перестают уважать, с ним не разговаривают, относятся, как к больному постыдной и крайне заразной болезнью. Многие предпочитают пустить пулю в лоб, не дожидаясь военного трибуна и приговора.
— Кстати о самоубийцах, — подает голос генерал. — Как там наш Остий?
— Привязан крепко, но я проверю.
Военврач срывается с места и неосторожно хлопает дверью так громко, что я вздрагиваю. Причины опасаться обвинений в мужеложстве у разведчика, конечно, веские, но ведь истерика на пустом месте. Я еще на космическом транспортнике пока летели до точки телепортации, от скуки рассмотрела всех членов группы. Ни одной зеленой или розовой привязки к мужчинам у Остия не было. Исключительно к женщинам. Концов нитей я сейчас не вижу, но больше их за время операции не стало. Разведчику нечего бояться, но он с ума сходил от ужаса. Бездна, почему?
Наилий выпадает из реальности в раздумья и возвращается, забывая обо мне. У него свой ребус с Тулием Малхом и принцессой, а мне бы с пыткой Леха до конца разобраться. Ответ бродит тенью в ночном лесу между черных стволов деревьев и не показывается на глаза.
«Помоги, не сиди молча, энергии хапнул на месяц вперед», — выговариваю Леху.
«Моя помощь вам не нужна, госпожа. Все в ваших силах. Вернее, в способностях».
Как в старых сказках, когда просишь совета, а в ответ слышишь такую загадку, что хочется задушить мудрого кота золотой цепью и повесится на ветвях самого старого дерева. Раз дело не в духе, значит, в способности видеть привязки. Нити эмоциональных связей между цзы’дарийцами и только между ними. Я не вижу привязанности к дому, любви к искусству, привычки есть определенный сорт яблок. Только эмоции живых…Живых!
— Значит, предпочитают застрелиться, — подпрыгиваю на кровати и хватаю генерала за рубашку. — Наилий, я ведь не вижу связей с мертвыми, понимаешь!
Генерал хмурится и молчит, а догадка уже несет меня дальше и слова еле успевают за мыслями.
— У Остия могло быть сколько угодно любовников-мужчин, если все они мертвы, я никого не увижу. Разведчик впал в животный ужас не просто так. Причина обязана быть. Вернее, она была когда-то!
Сбивчиво и сумбурно, но генерал понимает и мгновенно переключается на свой уровень доступа к информации.
— С таким пятном на репутации никто в космос его бы не выпустил, а я сижу, удивляюсь, почему досье Остия чище, чем у кота яйца. Банальный обмен. Тайна за тайну. Нет более преданного бойца, чем тот, кто тебе очень сильно обязан. Но это еще не все, подожди.
Наилий от нетерпения встает с кровати и мечется из одного угла комнаты в другой. Теперь его очередь думать вслух со скоростью рапорта, читаемого с планшета:
— Мы уже видели полукоматозную пару, планирующую покушения с учетом твоих способностей. Кто мог знать, что ты не видишь привязок к мертвым?
— Создатель, Маятник, а теперь и Друз Агриппа Гор, — отвечаю и хватаюсь за голову, но очередная догадка спотыкается на первом же факте. — Нет, Наилий, проблемы на Эридане начались задолго до моего побега из закрытого военного центра. Не сходится.
— Активная фаза боевых столкновений шла половину цикла, — подтверждает генерал. — Но зачистить концы могли накануне нашего отлета с Дарии. Рагнар убил родного брата Таунда, когда он стал не нужен. Точно так же могли поступить с нашими предателями. Поэтому ты не видишь связей с королевской семьей и свитой Рагнара, а в отчете Остия стерильная пустота.
Голова кружится от восторга, как в детстве, когда получалось разгадать сложную загадку. Но прожитые циклы и мудрецовая привычка все подвергать сомнению, тоненько нашептывают в ухо противным голосом, что не стоит торопиться. При всей своей уникальности мудрецы в глобальной политике даже не камни на доске для игры в Шу-Арлит, а мухи, случайно пролетевшие над игроками. Сновидец с Телепатом потому про меня вспомнили, что психи со способностями им ближе и важнее генералов, полковников и членов королевских семей других планет. Представить Тулия Малха, всерьез испугавшегося чокнутой любовницы генерала, просто невозможно. Но стоит мне озвучить сомнения вслух, как Наилий в ответ широко улыбается.
— Ты прав, Тиберий, если кто-то спланировал кризис на Эридане, как тайную операцию, то мудрец Мотылек — всего лишь одна из мелочей. Не верь, если кто-то скажет, что мелочи имеют большое значение. Мелочи определяют все.
Не могу поверить, и трудно будет уговорить. Слишком многое не складывается и держится на одних предположениях.
