— Да, да, — с трудом выговариваю каждое слово, — и про анализы мне что-нибудь расскажите, доктор.
Наилий вместо этого целует в живот и обнимает. От истомы снова хочется спать. Замираю на плече генерала, лениво рисуя пальцами на груди линии и завитки. Утро близится, и с восходом светила просыпаются нерешенные вопросы. Обязанности телохранителя эриданской принцессы с меня никто не снимал, и Рэм важнее здесь, на допросах разведчика.
— Наилий, мне нужно уходить. Имари скоро проснется, я должна сменить Рэма на посту.
— Он давно здесь, — лениво отвечает генерал, не открывая глаз. — Принцесса вчера вытерпела два скандала от родственников, наглоталась успокоительного, теперь долго будет спать. Остий тоже отдыхает от допроса.
Холодом тянет по спине и во рту собирается горечь. Сама пытала разведчика, а теперь жалко до слез.
— Он жив?
— Жив, конечно. У Публия захочешь — не умрешь.
Генерал со вздохом приподнимается и подкладывает вторую подушку под голову. Перебила ему сон, напомнила о проблемах.
— Длинного рассказа в стиле чистосердечного признания не получилось. Выбивать пришлось каждое слово. Тулий Малх намеренно переспал с принцессой, чтобы сорвать свадьбу. Влюбился и не хотел отдавать Имари другому. Знал, что после церемонии чистоты её вышлют из дворца на плантацию сахарного тростника и навсегда исключат из очереди наследования. А Рагнар либо уедет ни с чем, либо потребует земли, обещанные как приданное, просто так. В любом случае Таунд взъярится и появится повод заново заключить договор.
Достаточно цинично и жестоко для высшего командования цзы’дарийцев. Полковники от генералов отличались только полосой на погонах, а методы практиковали те же — победа любой ценой. Плевать на обманутые ожидания Рагнара и планы Таунда, заставить любимую женщину пережить позор, потерять всё, лишь бы она не досталась другому. А простит ли его Имари?
Любит до сих пор, я вижу по привязкам. Наверное, простит, но никогда не забудет.
— Если все так удачно для нас, — тихо спрашиваю генерала, — то к чему молчанка с пытками? Почему Остий или полковник Малх сразу не доложили?
— Потому что Тулий Малх нарушил запрет на межрассовые отношения. Допустил близость с эриданкой с риском получить потомство. Чистота наших генов — основа Дарии. Как высшее командование может требовать этого от всех, если сами не соблюдаем?
Наилий бормочет нотацию медленно, безразлично, будто вспоминает абзац из учебного пособия. За столько циклов, что цзы’дарийцы летают в космос, неужели Малх первый, кто поддался чувствам?
— И что ему за это будет?
— По сути ничего, — холодно отвечает генерал. — Я сделаю устное внушение и успокоюсь, переводом отправив Тулия в другой легион и другой сектор галактики с понижением до майора, разумеется. Сделал бы, не нарушь Малх приказа о выводе войск.
Догадка сверкает молнией, освещая задумку полковника, как улицу ночью, еще до того, как генерал заканчивает мысль. Неучтенные войска на Эридане, кроме тех, что Наилий сам оставил прикрыть нас на случай худшего итога переговоров. Те самые офицеры и рядовые, кого я видела в привязках у свиты Таунда и Рагнара.
— У Тулия здесь свой засадный полк, — подтверждает мысль генерал. — Он хотел сразу же выкрасть Имари с плантации и спрятать в провинции под охраной, пока не решится вопрос с договором. Рассчитывал, что вернется на Эридан и будет вместе с любимой женщиной.
Поэтому Остий молчал на допросе и врал в рапорте. Правда убила бы надежду для Малха вернуться. Преданный разведчик прикрывал командира до последнего. Невероятно, сколько страхов мы успели мысленно нагородить, а дерзкая афера с родием оказалась отчаянием влюбленного мужчины.
— Я не осуждаю его, — шепчет генерал, ласково поглаживая меня по спине. — Окажись ты на месте Имари, сам бы зубами выгрызал у другого, но Малх нарушил приказ и пойдет под трибунал.
Зарываюсь носом в плечо Наилия и обрываю судорожный вздох.
— Неужели все? Загадка разгадана, виновные найдены и теперь только ждать свадьбу и подходы искать к Таунду?
Генерал молчит той особой тишиной недосказанности, что в животе начинает ныть неприятным предчувствием. Слишком просто, согласна, и в воздухе остаются висеть важные мелочи. Такие как искренний ужас Имари перед церемонией и попытка сбежать из дворца. Если Тулий хотел выкрасть её с плантации сахарного тростника, то зачем рассказал про врача, который должен прилететь с генералом? Вряд ли в огромном легионе Наилия есть еще один полевой хирург, знакомый с гинекологией. Значит шанс, что Публий восстановит принцессе девственность, полковник Малх учитывал. Странно. Планировал срыв свадьбы и рассказал Имари единственный способ, как этого избежать.
— Опять не складывается, — устало бормочет генерал, — истина редко открывается сразу. Обычно сначала долго вертится то одним, то другим боком, запутывая все больше. Разведчики — не простые бойцы, у них гибкая психика и профессионально натренированная способность в ситуации провала из той информации, что можно раскрыть, складывать абсолютно новую легенду так, что изъяна не найдешь. Я надеюсь, что у меня разыгралась паранойя и дело действительно в запретной страсти, но ощущение, что я упустил из виду нечто катастрофически важное, не проходит. Отдает гадким привкусом на небе и мешает спать.
Жаль я не видела, как привязки Остия реагировали на допрос. Хотя офицеры не хуже мудрецов умеют отличать ложь от правды, а генерал известный параноик. Подозревал меня в первом покушении, когда ракета сбила его воздушный катер. Нож к горлу приставил, признания требовал. Ошибся. Я тоже не Истинный, чтобы знать наверняка про убитых заговорщиков, мертвых любовников Остия и таинственных связях лиеннов с цзы’дарийцами.
— А получилось узнать о прошлом Остия? — спрашиваю генерала. — Действительно его преданность Малху выросла из благодарности за сокрытое мужеложство или страх, раздутый Лехом, был сам по себе?
— Он не сказал. Уперся особенно сильно, а когда я начал давить — впал в ступор. Не двигался, не реагировал, даже не дышал. Публий сказал, что бесполезно продолжать, нужен перерыв. Да и не срочно это. Вернемся на Дарию, служба безопасности его размотает. Времени будет достаточно.
Генерал сползает на подушках ниже и крепче меня обнимает. Край неба за шторами в окне уже пропитывается рассветным сиянием, и дыхание Наилия выравнивается. Измотался полководец. Не знаю, так ли бывает в каждую командировку, кощунством кажется снова теребить его, но я тоже не могу успокоиться. Вспоминаю застывшего Флавия рядом с Мемори. Не реагировал, не двигался совсем, как Остий. Только других мудрецов рядом больше не было.
— Наилий, а как ты давил на разведчика? Что-нибудь необычное чувствовал? Может, видел цветное облако или слышал посторонний запах?
Он не сразу отвечает, сначала просто хмурится. Надеюсь, думает, а не мысленно от меня отмахивается.
— Нет, ничего. Ты считаешь, я теперь, как вы? Со способностями?
