— Ерунда, — ворчит безопасник, снимая рубашку и с треском разъединяя липучки бронежилета. — Пара синяков.
На изрисованной черными татуировками спине краснеют гематомы от выстрелов. Одна чуть выше поясницы и вторая под лопаткой. Пока Публий их осматривает, я украдкой кошусь на «бочку». Пули застряли в пластике, чудом не пробив защиту. Слишком тонкая, она бы не спасла от автоматов или винтовки снайпера. И Рэм, и Публий знали об этом, но бросились защищать нас с Наилием, не думая ни мгновения.
Военные. Других слов у меня нет. Осознать не в силах и привыкнуть невозможно. Приказы, инструкции, обоснования и доводы разума со всеми теориями мудрецов не стоят ничего рядом с тем, что сидит глубоко внутри под черным комбинезоном. Течет по крови, стучит в сердце.
— Спасибо, Рэм, — говорю тихо и смотрю в пол. Слишком маленькая благодарность за то, что сделал. — Спасибо, Публий.
— Не за что, — отвечает майор, не оборачиваясь.
Публий эхом повторяет за ним и достает из медицинского кейса прозрачный тюбик с голубым гелем. Диагноз вслух не называет, но раз не тащит Рэма на кушетку полевого госпиталя, значит, в самом деле, ерунда.
— Как обычно два раза в день на чистую кожу, — говорит Публий, протягивая гель пациенту. — Если будет сильно болеть, скажи, отсыплю анальгетика.
— Благодарю, — бурчит безопасник и снова отворачивается к аппаратуре.
Смотрю на экран, где открывается карта дворца с маркерами радиомаяков, даже не пытаясь понять, что технически изменилось после перенастройки. Большинство красных маяков, что носили на себе лиенны, неподвижно замерли в зале для церемоний. Тела все еще там. Никто не спешит их убирать и готовить к погребению. Пока Таунд не примет решение, они — доказательство вероломства цзы’дарийцев. Зеленые маркеры эридан в покоях короля. Пересчитываю их, разглядывая имена над метками. Почти все родственники в пурпурной гостиной, кроме детей Балии, за которыми в детской присматривает её супруг. И самой Балии, обсуждающей что-то с Рагнаром и уцелевшими кровниками в коридоре перед входом в покои.
Жаль, не слышно, о чем говорят. Микрофонов прослушки в коридоре нет. Серых меток со стилизованным рупором на карте не так много и сейчас активно моргает всего одна — в пурпурной гостиной. Окно воспроизведения под ней показывает устойчивые звуковые колебания разговора Таунда с родственниками.
— Рэм, переведи на громкую, — приказывает Наилий, вернувшись из спальни.
Безопасник, сняв наушники, выкручивает регулятор громкости вверх. На меня обрушивается мешанина слов и назойливый шум многоголосья. Микрофон чувствительный, и ощущение, что мы сидим посреди эриданского рынка полное.
— Пора очистить королевство от белого сброда! Пусть они убираются туда, откуда пришли!
— Одни уже убрались и без толку. Вернулись.
— Почему крестьяне не могут работать в шахтах? Зачем нам лиенны?
— Правильнее спросить — зачем нам шахты? Фермеры обеспечены инструментом и техникой на много лет вперед.
— А как же уголь?
— Остановим шахты и промышленность, тогда запасов хватит.
— Остановим промышленность и сами остановимся! Скатимся до уровня нищего сброда.
— Предки веками жили тем, что дает земля!
Голосов больше, чем меток на карте и я почти не слышу женщин. Вместе с королевской семьей судьбу Эридана решают советники. Все кричат и перебивают друг друга, а Наилий отрешенно трет скулу большим пальцем.
Бесполезный ведь шум. Звезды спорят ради самого спора, выплескивая эмоции, как рыбу в пруд. Разноцветные хвостатые стайки гнева, страха, самоуверенности и гордыни. Рыба плещется в воде, сверкая чешуей, и на неё можно смотреть бесконечно, но это не рыбалка. Пустое красноречие вместо реальных действий. Потому что возле пруда много зрителей и нет рыбаков. В королевской семье только один правитель — Имари, и она молчит.
Отвлекаюсь от совещания, заметив синий маркер с надписью «Трур», пробирающийся кривым маршрутом боковых ходов для слуг к потайной двери полевого госпиталя. Жив снайпер, можно выдохнуть. Публий тоже его видит и уходит в госпиталь встречать. Его маркер медленно ползет по карте мимо наших с Рэмом и Наилием. Стервятник пометил всех и следит днем и ночью. Невидимый и бесшумный конвой. Вечный спутник, как мои духи.
Нас в будуаре тоже больше, чем маркеров на карте. Юрао, Лех, Инсум, Кукловод и два спящих духа, о которых даже Лех молчит. Всего шесть мертвых и трое живых. Стоп! В будуаре четыре маркера. Один с номером и без имени торчит неподвижно в ванной комнате. Если Остий давно в лагере резерва, то кто там?
«Спроси», — подсказывает Юрао, но у меня уже есть догадка.
Рэм уходил в зал для церемоний за служанкой Имари. Должно быть, в ванной она. Казалось бы, чего проще — пойти, да посмотреть. Но субординация уже проросла во мне новыми рефлексами.
— Майор Рэм, разрешите обратиться?
— Говори.
— Служанка принцессы в ванной спит или просто хорошо связана?
Улыбка у лысого стервятника неприятная. Лицо будто спазмом свело на одну сторону и нос еще больше похож на клюв.
— Нужно у доктора спросить. Он обещал час под снотворным. Время еще не вышло.
Наилий оборачивается к двери будуара и выпадает из реальности в раздумья. Сам будто под наркозом, трогать нельзя. По крайней мере, мне.
Генерала раздражают ожидание, неизвестность и угроза нападения лиеннов. Но когда вместо армии у тебя военврач, любовница, телохранитель и снайпер, то ни одно привычное решение не сработает.
— Пойдем, Тиберий, — зовет генерал, вставая с табурета. — Потренируемся подселять духа.
В спину кричат эридане. Уже забыли о шахтах и обсуждают личные обиды и претензии. Рэм остается их слушать, а Наилий распахивает дверь ванной комнаты. С женщиной обошлись нежнее, чем с Остием. Замотанная в одеяло служанка мирно спит прямо в ванной. Черная, как уголь, кожа, тугие пружинки волос, пухлые губы и чуть раскосые глаза. Красивая. Хотя вряд ли мой вкус совпадает с местными эталонами привлекательности. Эридане ценят полную грудь, двумя планетами уложенную в лиф платья и едва прикрытую материей. А у любовницы супруга Балии она маленькая, как у меня.
«Будь у тебя большая грудь, не смогла бы притворяться мужчиной, — хихикает Юрао. — А Одрику не только женщины нравятся. Может, Киара так же, как ты, переодевается из платья в комбинезон?»
Пагубные страсти у эриданской знати, но Рэм украл Киару не ради подробностей её близости с Одриком. Если Публий выдал тот препарат, который собирался, то проснувшись, служанка Имари не вспомнит, что с ней было. И очень может быть, что постореннего духа в теле сочтет кошмарным сном.
«Лех, ты можешь подселиться в спящую?»
«Привязки нет, госпожа. И пока Киара спит, её не создать».
С досады громко цокаю языком.
