— Решила спрятаться от меня?
Голос низкий, хриплый. Оборачиваюсь за спину, но генерал молчит. А голос усмехается:
— Дурочка. Давай еще раз. Может, получиться.
Руки трясутся, пальцы прилипают к покрытым изморозью ключам, и голос глумится:
— От меня не сбежать. Я уже внутри.
Из замочных скважин сочится черная смола. Тугие струи ползут по полотну двери и превращаются в змей. Я замираю от страха и отвращения, когда первая обнимает за лодыжку.
— Наилий, помоги, — со стоном прощу генерала, а змей все больше.
Прохлада их тел противна до дрожи, языки щекочут мою кожу. Платье не спасает, змеи проползают под ним до шеи и сжимаются кольцо на горле.
— Наилий, — выдыхаю последний глоток воздуха и плотно сжимаю губы.
Я подвешена над полом, тела змей черными лентами от рук, ног и шеи тянутся вверх, теряясь в темноте. Генерал достает нож и режет их. Без толку. Змеи превращаются обратно в смолу. Липкая жижа пачкает его руки, ползет по комбинезону. Ленты связывают Наилия и подвешивают в воздухе рядом со мной. Такого же слабого и беспомощного. Лишенного воли. Пустого. Змеи, как канаты, как нити, на которых мы болтаемся марионетками. Невидимый кукловод дергает за них и хохочет.
— Я ждал вас. Обоих. Теперь поиграем всласть. Будет весело. Обещаю.
От раскатов хохота пузыриться смола, дергаются змеи, болтая нас в воздухе, а я смотрю на генерала и понимаю, что он ничего не слышит. Голос в моей голове. Четвертый дух. Кукловод. Он проснулся.
Глава 20. Мраморная купальня
В кровати жарко. Хватаюсь за горло, размазывая запястьем пот по груди. Шнурок от амулета больно впивается в кожу. Не придушил, но красная полоса должна остаться.
Амса. Эриданский амулет, который Наилий купил на рынке и подарил мне в надежде, что местные духи предков защитят нашего будущего ребенка. Металлическая ладонь амулета будто гладит по груди, но спокойнее не становится. Проклятье, Кукловод сейчас совсем не нужен!
Красноречивый сон с дверью и ключами. Эриданские амулеты, несуществующие боги цзы’дарийцев, демоны бездны — никто от Кукловода не защитит. Я надеялась на теорию Избирателя, но так и не успела дочитать распечатку до конца. Теперь поздно. Мой четвертый дух проснулся и вступил в игру, перемешав камни на доске.
Что же его расшевелило? Ответ прост до нервного смеха и обиды, что могла сама догадаться. Вчера Наилий отправил Киару в глубокую кому. Применил способности. Стал мудрецом. Хотя нет. Остия он «приморозил» на день раньше. А прежде Флавия на глазах у Мемори. Не сходилось. Догадка рассыпалась без подсказки Кукловода из сна. Киара умерла бы без Леха внутри. Мы впервые сработали вместе, и вчера по-настоящему родился Медиум. Кукловод не мой и не Наилия. Он ждал того, кто вмещает нас обоих. Медиума.
Жажда высушивает губы до болезненных трещин. Слизываю медный привкус и переворачиваюсь на другой бок. Кровать пуста. Забаррикадированное шкафами окно не пропускает дневной свет, но на часах полдень, а в ванной комнате тихо шумит вода. Мне нужно поговорить с генералом. Сейчас. Пока молчат рации, шатаются в похмельном небытие лиенны, и дворцовые слуги готовят новую церемонию.
Голова кружится, стоит подняться на ноги. Амса качается на шнурке, голую грудь прикрываю рубашкой. По разбросанным на полу вещам, как по следам на песке, можно угадать наш с Наилием путь до кровати. Энергетик делали на основе Шуи? Я будто пила вчера вместе с генералом.
Открываю дверь в ванную и морщусь от холода, ступая по керамической плитке. Наилий сидит на краю купальни спиной ко мне. Белый, словно вымоченный в молоке, и неподвижный. Вода давно переливается через борт, растекаясь на полу отражением генерала, но кран до сих пор открыт.
— Наилий?
Как будто сам себя заморозил. Выпал из реальности и не спешил возвращаться обратно. Я считала его глубокую задумчивость привычкой, особенностью психики, сравнивала со светилом, утонувшим в океане. Проклятье, почему сразу не вспомнила? Эмпат с рождения чувствовал эмоции, его кризис не создал способности, а всего лишь помог их развить.
— Наилий!
Касаюсь прохладного плеча, щипаю и выворачиваю кожу — бесполезно. В глубокой коме невозможно дышать, но самое страшное даже не это. Киару мы так и не вернули. Даже если бы успели до убийства — не знали как.
— Наилий!!
Бросаюсь на него с кулаками, разбивая белую паутину шрамов на спине. Кричу так громко, что срываюсь на хрипы. Вселенная не может поступить вот так. Сильнейший мудрец, половина тройки — жертва едва проснувшегося Кукловода.
— Да очнись же!
Последний удар проваливается в пустоту. Генерал меня узнает, но рефлексы срабатывают быстрее разума. Вместо крика со стоном падаю на колени, следуя телом за вывернутой рукой.
— Кхантор бэй, Тиберий! Не подкрадывайся ко мне!
Рык звучит эхом подавленной вспышки, вода льется через край купальни, затапливая рубашку, упавшую с голой груди. Я с трудом возвращаю из-за спины руку и терплю волну жара от снова хлынувшей в неё крови.
— Я испугался, что ты в коме!
Не оборачиваюсь к Наилию и отталкиваю, когда обнимает, помогая подняться.
— Я задумался, так бывает, — шипит генерал. — Неужели не замечал раньше?
— Раньше твоя задумчивость не умела отправлять душу в оболочку сна. По другим бьешь и себе навредить можешь! Вражеские кроты, мертвый резерв, проклятый Кукловод, только твоей летаргии мне не хватало!
«А я бы погулял в теле генерала, госпожа, — мечтает Лех. — Какая мощь, какие возможности».
«Катись в бездну!» — мысленно дергаюсь на духа и плевать, что слышит. Сочтет приказом — отлично! Никого у себя насильно не держу. Кукловода пусть с собой забирает и выметается за потенциальный барьер!
Лех молчит в ответ, а мою ярость гасит Наилий. Держит в объятиях, пока не ослабею и не перестану вырываться.
— Тише, родная, — шепчет генерал, почти касаясь губами уха. — У меня так с детства. Побочный эффект чересчур прилежной медитации. Мастер заставлял нас, адреналиновых мутантов, искать внутренний покой. Тренировал, пока не перестанем реагировать на раздражители. Ну, а я случайно понял, что думать в таком состоянии гораздо легче. Пятьдесят циклов пользуюсь, когда нужно сосредоточиться и обдумать что-то сложное и важное. Ближний круг знает, не трогает, и ты постарайся привыкнуть.
Я давно привыкла, но сейчас уверена, что генерал ошибается. Связана его медитация со способностями, только как ему доказать? Переключается на вывернутую руку, гладит нежно и жалеет, что сделал больно.
Раньше так долго не думал, хватало нескольких мгновений. А сейчас полная до краев купальня и прохладные прикосновения. Давно здесь сидит, успел остыть.
