— Бездна, Наилий, он сам перестрелял кровников, а потом единственный свободно ходил по дворцу, пока Рэм и Публий все время были на глазах. Доложил по рации. Навел бойцов Малха на резерв. Я не верю, не понимаю, не знаю, зачем ему это…
— Тише, — генерал прикладывает палец к губам и осторожно шагает ко мне. — Родная, это же Трур. Мы выросли в одном интернате, он десять циклов у меня дома живет.
Ест землянику, командует виликусами и однажды долго гладил меня по голове в ночь после фальшивых похорон. Просил не плакать. Добрый, честный, настоящий.
— Он не хотел зла, — испуганно шепчу, вдруг растеряв логические цепочки. Отчаянно пытаясь хоть как-то объяснить. — Спросил про отравленный хлеб, чтобы поберечь тех, кого Остий своим упрямством оставил без антивируса. И тогда, может, не знал, что на резерв нападут. Может, они живы все. В плену или просто в другом лагере. Трур их видел и промолчал. А капсула сама сломалась. Ведь бывает же так, правда?
— Бывает, — успокаивает Наилий, поглаживая мои вздрагивающие плечи. Сквозь слои ткани не чувствую тепла. Даже прикосновения едва-едва. — Что угодно бывает. Я видел, как взорвался танк на полигоне. Стоял с заглушенным двигателем, бойцы его красить собрались, а он взорвался. Чудом никто не пострадал. У нас обычно всё, хоть и неожиданно местами. Крот был во дворце. Он убитых лиенов видел, по рации со своими общался на другой частоте и нашу слушал регулярно. Бипер отдал Имари. Кто-то же читал те сообщения? Мы из одной цзы’дарийской армии. Не шифруем сигнал друг от друга. Открыто все. Трур — не предатель. Это просто не нужно. Тебе показалось, родная.
Генерал обнимает крепко, а меня будто выключили. Спрятали в силиконовую маскировку, как в футляр. Подозрения развалились. Слишком много догадок и нет доказательств. Я готова со стыдом признать паранойю. Просить прощения у Наилия и благодарить несуществующих богов за то, что не обвиняла Трура при всех. Но одна мелочь мешает.
— Он меня видел без маски и промолчал, — озвучиваю последнюю догадку вслух. — Будто каждый день любовницы генералов летают в космос, притворяясь мужчинами. А до этого их хоронят, увозя в крематорий прямо из атриума генеральского особняка. Трур водил меня к саркофагу, поверил в сказку, что рядовой Тиберий и генерал любили одну и ту же женщину. Да у него мир в голове должен был взорваться, а он вел себя так, будто ничего не случилось! Боялся себя выдать? Узнал давно, кто такой Тиберий на самом деле? Как? Кто ему рассказал?
Наилий со вздохом меня отпускает и, отступив на шаг, трет пальцем складку на переносице. Жду, какого угодно ответа, но не того, что слышу:
— Да, Трур знал, что Тиберий — это ты. И получит выговор за свою реакцию.
Настроение Наилия из тепла падает в холод, а я гримасничаю под силиконовой маской, не зная, смеяться или плакать. Разгадка оказалась слишком простой. Стыдно не додуматься. Сколько мелочей в поведении и реакциях Трура могли стать подсказками, но я не хотела их замечать. Он ни разу не спросил, куда рядовой Тиберий пропадал вечерами. Мальчишка по легенде впервые в особняке, никого не знал и вдруг испарялся, будто его не было. Снайпер молчал. Зато охотно рассказывал едва знакомому цзы’дарийцу о личной жизни генерала. И потащил к саркофагу мертвой любовницы, не побоясь столкнуться с хозяином дома. Теперь кажется, что Рэм или Наилий дали задание меня привести. Чтобы я дождалась там приезда Создателя. А Трур не успел сам придумать повод и радостно схватился за мою историю про влюбленность.
Тогда и сострадание к моим слезам было частью задания от службы безопасности. Неприятная мысль, но очевидная. Стал бы старший виликус иначе возиться со мной? Мужчинам не подтирают сопли. И утром после истерик пинками выгоняют на работу, а не разрешают спать до обеда, как мне. Зря генерал злится на неправильную реакцию. Трур — хороший актер.
— Пожалуйста, не нужно выговор, — прошу Наилия и прячу обиду, перебирая пальцами бусины на браслетах Киары. — Я сама виновата, что сняла маску. Труру в ту ночь было за что переживать, кроме заигравшейся любовницы генерала. Резерв пропал, капсула стала грудой металла, служанка бегала то живая, то мертвая, то снова живая. Мы нападение ждали…
— Вот именно, — перебивает генерал. — Я скомандовал отбой и всех отпустил? Нет. Тайна твоей маскировки — такая же боевая задача, как другие. Не важно, что ты сама себя раскрыла, Трур был обязан отреагировать согласно легенде. Как минимум удивиться, что Тиберий снял маску, хотя ему строго запрещено. Или еще проще: спросить, что в комнате делает посторонний цзы’дариец, которого снайпер видит в первый раз. Он это сделал?
Нет, но смириться с выговором все равно не получается. Снайпер не должен страдать из-за моей глупости.
— Наилий, я не иду против твоих приказов, но позволь хотя бы сказать. Трур хранит тайну до сих пор. Не зовет меня Дэлией и не приветствует поцелуем вежливости. Вся его вина в молчании. Раз такие правила, то и мне объявляй выговор.
— Обязательно, — зло прищуривается генерал и в спальне становится темнее. Наилий не намного выше меня, но кажется, закрывает головой единственную лампу на потолке. — Публий рассказал, что там было. Ты сдалась. Решила, что если штурм неизбежен, то можно послать в бездну маскировку. Никогда так больше не делай. Запомни — шанс выжить есть всегда. Гранаты не взрываются, бластеры дают осечку, внезапно прилетает подкрепление. В реальном бою ситуация меняется мгновенно. Пока дышишь, двигаешься, говоришь, ты — тот, кто указан в легенде. Рядовой Тиберий. А сейчас — служанка принцессы. На поминках меня не будет рядом, ты останешься одна. Не вздумай признаться, кто ты есть на самом деле, даже если тебя в лицо назовут настоящим именем. Договорились?
Я шепчу: «Да» и замираю посреди спальни, накрытая тенью генерала. Желания спорить больше нет. В мраморной купальне просил, теперь приказывает. И чем ближе к подселению в Рагнара духа, тем меньше любимого мужчины останется в суровом полководце. Он сделает то, что правители умеют лучше всего. Разложит себя целого на мозаику из страха за меня, боли от предательства Малха, сомнений в успехе, желания отказаться от договора и сбежать. А потом будет выбрасывать фрагмент за фрагментом, пока не останется единственная мысль. «Он — генерал цзы’дарийской армии. И раз уж прилетел на Эридан за родием, то не может опозориться».
Хорошо станет. Легко, свободно и кристально чисто в голове. Найдутся внутренние резервы, словно по щелчку пальцев эриданского колдуна появятся правильные решения. И вместо Рэма, Публия, меня, Имари, Таунда, Рагнара, в руках Наилия окажутся черно-белые камни для игры в Шу-Арлит. Ваш ход, Ваше Превосходство.
— Да, договорились. Буду Киарой до последнего, — повторяю вслух и даю себе пару мгновений остыть от переживаний за несостоявшееся предательство Трура, а генералу подавить вспышку злости. Мы и так слишком много времени потратили на споры. Успеть бы обсудить, что делать на поминках.
— Ты готова? — спрашивает он и берет мои ладони в свои руки. — Справишься с подселением?
— Да. Энергии хватит, привязка есть. Проблема только в том, что Рагнар — правитель-двойка. Чтобы Лех взял его под полный контроль, как Киару, мне нужна твоя помощь. Снова нужно давить харизмой, но на этот раз намного дольше. Со всей мощью, Наилий, не бойся задушить Одержимого.
