— Прости, — шепчет полководец, — я знаю, со мной тяжело. Не важно, когда придет время, я хочу любить тебя столько, сколько мне осталось.
— И я буду любить.
Каждым ударом сердца, вдохом и выдохом, пока планеты вращаются вокруг звезд.
* * *
Разглядываю в иллюминаторе Эридан. Он стыдливо прикрывает облаками глубокие синие моря и выпуклые полуострова у континента. Мы на орбите и вот-вот должны выйти на расчетную точку для посадки. Теперь куда не глянь — везде Эридан. Городов с высоты не разглядеть, но крупные реки и высокие горы вполне. Ландшафт будто высек искусный мастер и ни разу не повторился в узоре. Любуюсь каждой складочкой и морщинкой, не замечая, как со спины подходит Остий.
— Красиво, правда?
От неожиданности чуть не взвизгиваю, выдавая в себе женщину. До чего же тихо крадется разведчик, словно не в военных ботинках по металлическому полу, а в мягких тапочках по паркету. Профессиональное, не иначе.
— Очень, капитан Вир.
Таблеток для хрипоты не пью, здесь незачем. Никто не узнает во мне Мотылька, а юному Тиберию позволителен высокий голос.
— Первый раз в космосе?
— Второй, капитан Вир.
Остий морщится, будто я неправильно отвечаю, и подходит ближе. Круглолицый, розовощекий и курносый, как младенец. Он казался бы милым и добродушным, если бы не тяжелый взгляд из-под бровей. Меня так оборудование медкапсулы насквозь не просвечивало, доставая до самых глубин.
— Не нужно официоза, — разведчик понижает голос и улыбается, а мне уже хочется прижаться спиной к иллюминатору, — группа маленькая, почти все офицеры, не стоит удлинять диалог обращениями. Можешь звать меня просто Остий.
Не пряталась бы в мужской одежде — решила, что капитан со мной заигрывает, не очень этого стесняясь. Сначала давай обойдемся без обращений, а потом расскажи, что задумал генерал. Когда я вышла из отсека Наилия, мне показалось, что за поворотом мелькнул и исчез рукав форменного комбинезона. И так же тихо было, словно тень скользила над полом.
Генерал не церемонился с ним на совещании. Потребовал доклада, плана действий, все отверг, а после передал руководство операцией Рэму, навесив на уши еще и снайпера с мудрецом. Самолюбие разведчика билось в конвульсиях и логично, что он искал на ком отыграться. Рядовой с пустой анкетой и мутными способностями подселять духов подходил на эту роль как нельзя лучше. Расположить к себе, выспросить детали знакомства с генералом, о чем говорили в отсеке, а потом продуманно и технично подставить под провал на операции. Посмотрите на кого вы поставили, Ваше Превосходство. Может, пора профессионалу заняться делом?
— Я робею, капитан Вир. Не привык обращаться по имени к офицерам.
— Глупости, — еще шире улыбается разведчик. — Одно дело делаем. Я здесь суммарно десять циклов пробыл, мне как ножом по сердцу разрыв договора. Ты сам слышал, я все перебрал и не то. Генерал прав, пришло время нестандартных решений и секретных разработок. Если тебе нужны подопытные цзы’дарийцы, я готов.
Везет мне на смелых капитанов. Сначала Публий просил убрать привязку, теперь Остий добровольно сдает тело для опытов. Тоже ведь не знает, какого это на самом деле. Ныряю в него и ничего ко мне не вижу. Еще бы. Привязки появляются от ярких эмоциональных всплесков, а разведчик привык думать головой. Плевал он на рядового Тиберия, интерес запланирован и тщательно рассчитан.
— Не получится, капитан Вир, нужна… — чуть не выпаливаю ему один из главных секретов, но вовремя проглатываю последнее слово. Теперь нужно срочно найти безопасную замену. Вон как горят глаза разведчика, впился клыками в добычу и просто так не отпустит.
— Предрасположенность, — с запинкой выдаю я и сочиняю на ходу: — духи своенравны, не все им нравятся.
— Чем же я плох? — по-мальчишечьи дует губы Остий, а мне иллюминатор больно впивается в спину. Отступать больше некуда.
— Духи говорят со мной, когда пожелают, — отчаянно кошу под психа, расфокусировав взгляд и оттопырив нижнюю губу. Можно еще слюну пустить, но это слишком. — Там в безграничной высоте мира за барьером они, как кометы, яркие и шумные. Проскальзывают мимо, чуть задев хвостом, и шепчут мне, называя имя. Вашего не слышу.
Кажется, перестаралась. Остий хмурится и отодвигается от меня. Такой обескураженный, что удержаться невозможно. Растягиваю губы в дебильной улыбке. Младшие курсы. Семь циклов. Детская выходка.
— Хорошо, если услышишь, скажи, — бормочет разведчик и кивает на прощание.
За порыв стыдно, но чем меньше цзы’дарийцев знает, как я работаю, тем лучше.
По громкой связи объявляют выход на орбиту и транспортник оживает. Учащенным пульсом стучат военные ботинки, кровеносная система коридоров заполняется коктейлем из экипажа, пассажиров и воодушевленно попискивающих дронов. Лавирую в потоке, протискиваясь на нижние палубы к грузовым отсекам. Здесь со стен будто содрали внешнюю обшивку, обнажив ребра жесткости корпуса и коммуникации корабля. Толстые кабели и гибкие трубы опоясывают стены, свиваются в узлы и расходятся в разные стороны. Потолки в коридорах настолько низкие, что приходится наклоняться. Наконец, преодолев полосу препятствий, догоняю нашу группу у входа в грузовой трюм.
— Тиберий, — окликает Публий, — опаздываешь, рядовой. Форма одежды походная маскировочная, нашивки снимай.
Офицеров теперь не отличить друг от друга. Погон нет, эмблем разведки, пехоты и медицинской службы тоже. Только у Наилия на белом воротнике поблескивает золотая кайма. Генеральская рубашка. Уловка, придуманная когда-то, чтобы вражеские снайперы не находили его в толпе одинаково одетых военных слишком легко, а свои знали, что перед ними генерал. Спешно срываю нашивки и прячу в карманы.
— На погрузку десять минут, — командует Наилий.
Здесь легенда о моих мнимых болезнях не поможет. Офицерам по статусу не положено таскать ящики с оборудованием, поэтому грузимся мы вдвоем с Труром. Безликие черные кейсы помечены глифами и цифрами. Их нам шустро выставляют на ленту транспортера двое складских работников, успевая пропикать сканерами надписи. Учет, контроль и порядок. Хвала несуществующим богам, это не полевой госпиталь! Кейсы легкие, забрасываются в багажное отделение капсулы играючи. Лишь один неожиданно оттягивает руки, но Трур заметив, как я чуть не роняю его на пол, тут же забирает.
— Этот последний, садись в кресло и пристегивайся.
Взлет в десантной капсуле я пережила и с посадкой справлюсь. Всего-то пять минут трехкратных перегрузок, и я на месте.
— Садимся лихо, — говорит Остий, — прямо во внутренний двор королевского дворца. В последней дипломатической ноте нас крайне вежливо попросили не покидать его пределов во избежание обострения ситуации с лиеннами.
— Да хоть в покои Таунда, — отзывается генерал, — мы на этой свадьбе такие же гости, как свита Рагнара. Потерпят. Герметизируемся.
