Однако все это осталось в прошлом, его Лизы больше нет. Она предала его, растоптала их любовь, уничтожила все волшебство между ними.
– Ты мне за все ответишь, – зло процедил Алекс и сделал несколько глотков.
– My name is Kate.
– Закрой свой рот, сука!
Он с силой прижал девушку к стене и крепко сжал плечи.
– You want me, I see, – медленно, по-кошачьи протянула Кейт и призывно облизнула губы, затем скользнула рукой по торсу и, остановившись на ремне, ловким движением расстегнула его.
– Я ненавижу тебя, слышишь? – тихий, хриплый голос. – Ненавижу! – повторил он в несколько раз громче и, вновь схватив Кейт за руки, пригвоздил их стене.
Слишком близко друг к другу. Глаза в глаза. Он знал, что это не Лиза, но ничего не мог с собой поделать, ему нужно было выплеснуть весь негатив. Поддавшись порыву, грубо толкнул девушку к постели и подошел вплотную. Голубые омуты смотрели с вызовом, с издевкой, и Алекс терял контроль над ситуацией. Злость и обида, смешавшись в жгучий коктейль, рвались наружу.
Поставив бутылку на столик, он расстегнул молнию на брюках, отогнул резинку боксеров и, высвободив возбужденный член, надел презерватив. Гилберт никогда не раздевался во время секса и не позволял себя трогать.
Одним ловким движением он поставил Кейт на колени и, выпалив грубое «дрянь», резко вошел в нее. Громкий стон нарушил тишину комнаты. Алекс крепко сжал ее ягодицы и чуть раздвинул их. Глубокие толчки становились все чаще и чаще. Два звонких шлепка заставили девушку вцепиться пальцами в простынь.
Никаких эмоций, кроме первобытного желания. Он совсем не хотел видеть ее лицо, смотреть в глаза и заглушать стоны мягкими поцелуями, только жестко трахать. Никакого сладкого томления внутри и нежности, трепета в душе.
Намотав длинные темные волосы на руку, одним рывком притянул ее к себе еще ближе, заставляя прогнуться в спине, и начал буквально вдалбливаться в ее лоно, вынуждая стонать как можно громче, вымещал всю злость и обиду, но этот процесс не приносил никакого удовольствия.
Глупо было надеялся, что секс хотя бы на время заменит мысли о Лизе, с каждым новым движением адская мука только усиливалась. Крики Кейт, эхом звенящие в голове, вызывали только негативные эмоции. На несколько секунд вышел из нее и, проведя пальцами по промежности, уперся в бедро своим достоинством, затем снова, без предупреждения заполнил собой. Совершая быстрые, яростные толчки, он властно имел ее, не доставляя ни капли наслаждения.
Картинки недавнего прошлого предательски мелькали в голове, воспоминания кинжалом били по сердцу. Как загнанный в клетку зверь, Гилберт метался из стороны в сторону, пытаясь понять, чего же он хочет на самом деле. В его глазах пылал огонь, не страстный, а наоборот, злостный и пронзающий.
Кейт все еще стонала, извиваясь, как кошка, но голос уже немного охрип и ощущения притупились. Она стремилась сама задать темп, но Алекс пресекал все ее действия. Так и не доведя девушку до оргазма, эгоистично вышел из нее и поставил перед собой на колени. Снял презерватив и притянул ее к своему паху. Прикрыв глаза, он тихо постанывал от удовольствия, пока Кейт умело работала языком. В один момент Гилберт с силой прижал ее голову к себе и издал хриплый, сдавленный звук. Его тело одолевали мелкие судороги, дыхание участилось. Обессиленно облокотившись на стену, он приподнял партнершу за подбородок и заглянул ей в глаза.
– Are you ok? – спросил Алекс, понимая, что мог перегнуть палку. Но девушка лишь промычала в ответ, потому что рот ее был занят.
Застегнув джинсы, достал несколько купюр и бросил их на постель.
– Double payment, get out, – сказал он и, забрав с собой недопитую бутылку, покинул комнату.
Боль не утихала, наоборот, она с новой силой отдавалась где-то внутри. Щемящее чувство никак не покидало сердце. Безумно хотелось вынуть этот кинжал, но поток крови тогда захлестнул бы еще сильнее.
«Ненавижу…», – пульсировала рана. «Ненавижу», – громко, на весь дом.
***
Промозглый осенний вечер окутал город тонкой паутиной дождя. Зябко кутаясь в промокший плащ, Елизавета бездумно брела вдоль набережной и невольно вздрагивала от резких порывов холодного ветра. Один судьбоносный день провел четкую границу между жизнью и жалким существованием. И даже десять лет спустя она помнила все до мельчайших подробностей.
– Лис, что все это значит? – его глаза, полные отчаяния, смотрели прямо в душу, прожигали насквозь и причиняли невероятную боль. Поэтому Лиза старательно старательно отводила взгляд.
– Ты как здесь оказался? У тебя же игра…
После их разговора по телефону прошло не больше трех часов, а Царев с командой был на выезде. Но на самом деле Краснову мало волновали его перемещения, своим вопросом она лишь оттягивала неминуемое расставание.
– Какая к черту игра? Объясни мне…
– Жень, успокойся, – перебила она его, боясь сдаться и поменять свое решение. – Я все тебе сказала по телефону, – придала голосу как можно больше холодности и отстраненности, чтобы не возникло и сомнения в ее серьезном настрое.
– Ты ничего мне не сказала! Почему ты хочешь расстаться? Что я сделал не так? – сыпал вопросами Царев, пытаясь докопаться до истины. Он искренне не понимал, что происходит, почему вдруг его Лиза стала чужой.
– Я хочу вернуться к мужу и сохранить семью.
Она вела нелегкую борьбу с самой собой. Сердце бешено колотилось в груди, сопротивлялось и умоляло прекратить эти мучения, но Краснова была непреклонна, резала по живому, безжалостно отрывая от себя того, кого так сильно любила.
– Ты слышишь себя? Опомнись! Какой муж? Я люблю тебя, я жить без тебя не могу!
– Веру ты тоже любил… – горько усмехнувшись, напомнила Лиза.
– Господи, да при чем тут Вера? Я давно забыл о ней, в моей жизни есть только ты! – решительно воскликнул Женя и попытался подойти ближе, но она остановила его жестом.
– Ну хватит этих сказок, я все тебе сказала, добавить мне нечего.
– Зато мне есть чего! – не унимался Царев.
– Я не люблю тебя, – резко перебила его Лиза, расставив последние точки.
Это был контрольный аргумент. Главный. Жесткий. И если бы он не сработал, она, скорее всего, сдалась бы. Ненавидела себя за эту ложь, но оправдывала ее тем, что спасает его жизнь. Она должна это сделать. Ради него.
– Все закончилось, уходи, пожалуйста…
Столько горечи отразилось в его взгляде, что Краснова не выдержала и отвернулась. Это было ужасное испытание, она чувствовала себя настоящей преступницей. Ведь Женя имел право знать реальную причину их расставания. Но она не могла сказать ему всю правду. Тогда бы ничего не вышло. Он бы не позволил уйти.
