— Сам не знаю. Видать, ллэ загнали…
— Ты не понял, — к ним очень близко, почти вплотную подошел коренастый мужчина в кольчуге. Светлые волосы вихрами торчали из-под шапки. — какого Хенеша баба оказалась ровно у нас за спиной?
И уставился на Зоринку злыми, белесыми глазищами.
— Может, ты ответишь, краса?
И тут на Зоринку снизошло понимание, что она — совершенно одна среди людей, которые выкрали и куда-то увезли ее сестру и владетельного князя Стефана. И что если она сейчас проговорится, то ее непременно убьют. Вот прямо здесь, рядом с ллэ.
— Я… я… — забормотала испуганно, опуская взгляд, — за мной гнался ллэ… не знаю…
— Видать, из ближней деревни, — заключил Демен, — ну что, по коням, что ли?
Но белобрысый не отступал. Он дернул Зоринку на себя, заржал весело, прижимая к себе и стискивая здоровенными лапищами. Затем крутанул ее, разворачивая к себе.
— Это же дочка старого Мера! Та, которая дурковатая! Небось, папаша уже весь город перерыл, ее разыскивая, а она тут…
И уже с какой-то отвратительной, липкой лаской в голосе спросил:
— Красотуленька, что ты здесь делала, а?
— Давай вернем ее Меру, — буркнул Демен.
Но трое его сотоварищей, видимо, придерживались строго иного мнения.
— А если она шла за нами, а? Демен, ты после постели госпожи совсем одурел? Она у тебя мозги выпила, что ли? Прибить дурочку здесь, и все. Болтать начнет, люди узнают…разговоры пойдут…
Зоринка повисла куклой в лапищах белобрысого. Небо, темное небо кружилось над ней в неистовом танце. Виски раскалывались от боли. Как сквозь плотное одеяло, доносились голоса:
— А то давайте сейчас жребий кинем, кому сколько раз? Девка-то годная, только умом скорбная. А потом по горлу — и все.
Зоринку затошнило, когда страшные руки больно сжали грудь. И, уже совсем не соображая, что делает, она извернулась змеей и вцепилась зубами в щеку обидчика.
— Ах ты, сучка! — ее швырнуло на землю. Половина лица звенела, наливалась болью.
— Оставь ее, — голос Демена прозвучал холодно и отстраненно, — я сам ее убью. Просто убью. И все. Нельзя измываться над дурочкой, боги не простят. Куда свой хрен вставить, вы и так найдете, чай, не маленькие.
Зоринка тихо заскулила, когда ее сграбастали за шиворот и поволокли куда-то в сторону, сквозь кусты. Она едва успевала перебирать ногами, ветки хлестали по лицу, по плечам, царапали руки. Потом ее с размаху швырнули на землю.
— Поднимайся, — негромко произнес Демен, — тебе не нужно было идти за нами.
— Моя сестра… — пискнула девушка, с ужасом глядя на темный силуэт сотника.
— Забудь о ней. Она осталась в замке на пустоши.
— Как ты… мог…
— Я выполнял приказ своего господина, — Демен пожал плечами, — да и какая разница? Поднимайся и молись Тефу, чтобы быстрее забрал тебя к себе.
Зоринка встала кое-как. Ее мутило, перед глазами плясали разноцветные точки. Щеки пылали, разбитая скула пульсировала болью. Выходит, все? Сейчас ее просто убьют?
— Демен, — прошептала она, видя в руке мужчины простой охотничий нож, — что плохого я тебе сделала?
— Ничего.
Он обогнул ее, заходя сзади, прижал к себе спиной, одной рукой приподнимая подбородок.
— Все мы рано или поздно попадаем к Хенешу.
— Демен… почему ты меня убиваешь? — она ощутила холодок стали на коже, сглотнула.
— Если я не убью тебя, мне придется убить троих, — тихо сказал он.
— Умоляю…
— То есть ты предлагаешь мне поменять свою жизнь на жизни трех воинов?
— Нет, — Зоринка зажмурилась, откинулась назад, прижимаясь всем телом к Демену.
Хенеш холоден и страшен, равно как и чертоги его.
И в то, последнее мгновение, она потянулась к обыкновенному теплу живого человека.
— Я не хочу твоей смерти, — Демен выдохнул это ей в макушку, — что ты можешь предложить такого, чтобы я пошел и убил тех троих?
— Отец дает за мной богатое приданное, — сипло сказала она, отстраненно понимая, что теперь как никогда похожа на дурочку, на скорбную умом младшую дочку старого Мера. Брякнула первое, что в голову пришло, и сама же этого устыдилась. На сердце было так мерзко и страшно, что хотелось кричать, расцарапать Демену лицо и сбежать. Но как тут сбежишь?
Ответом была тишина. Тягучая, выматывающая последние силы. А потом — тихий, едва различимый голос убийцы.
— Такого мне еще не предлагали. Потом, дома, не пойдешь на попятную?
Зоринка мотнула головой. И, всхлипнув, пробормотала:
— Слово даю.
Внезапно ей стало холодно, и она поняла, что Демен отстранился.
Приказал:
— Чтоб отсюда — ни шагу. Убежишь — точно убью.
И исчез в кустах, бесшумно и быстро.
Зоринка несколько мгновений смотрела ему вслед. Затем медленно огляделась, невольно провела рукой по шее, там, где прошлось лезвие ножа. Внезапно лес завертелся перед глазами, к горлу подкатила тошнота, и Зоринка полетела в кромешную темноту, не успев даже испугаться.
…По лицу прыгали солнечные зайчики. Зоринка зажмурилась, открыла глаза и невольно застонала от пыхнувшей жарко боли. Половину головы дергало с каждым ударом пульса. Тут же кто-то очень осторожно подсунул ладонь под затылок, приподнял голову. Губ коснулась гладкая поверхность кружки.
— Пей, милая…
Зоринка узнала голос нянюшки Лесты.
«Значит, дома».
Она сделала несколько глотков, через силу. Варево было отвратительно-горьким, катилось огненными комками в желудок.
— Ох, Зорюшка моя, Зорюшка, — завздыхала старая Леста, — Хенеш тебя понес ночью в лес! Что ты там забыла? Батюшка страшно гневается, грозился тебя выпороть, да уже и не может. Демен, что служит Велеславу, объявил, что берет тебя в жены, и что ты дала согласие. А теперь Велеслав наш владетельный князь, ничего супротив не скажешь…
Зоринка приоткрыла глаза и сквозь ресницы, на свет, посмотрела на Лесту. Старушка сидела, сгорбившись, на стульчике. Худые плечи укрывала теплая шаль из небеленой шерсти. Седые волосы убраны под беленький платочек. И добрые подслеповатые уже глаза, и расходящиеся вокруг морщинки…
— Я не помню… что случилось… — каждое слово давалось тяжело.
На самом деле она-то помнила. Нож, прижатый к горлу. Собственный жалкий писк о том, что, мол, отец приданым не обидит. Обжигающе-горячее тело Демена, к которому в тот короткий миг почему-то хотелось прижаться, чтобы спрятаться от самой смерти.
А потом он пошел убивать трех воинов, с которыми увозил Стефана и Росинку. Убивать исключительно потому, что золото и родовитость всегда в почете и никогда лишними не будут… Горло сжалось внезапно подступившими слезами. Выходит, она купила свою жизнь, и теперь — невеста Демена. Невеста предателя и убийцы.
