И, все так же обнимая за талию, решительно двинулся вперед.
На пороге обеденного зала она споткнулась. Было страшно. Постепенно охватывало ощущение невероятности всего происходящего. А, может быть, она умерла? И Таро попросту ждал ее за гранью, чтобы утешить?
Пальцы Таро властно приподняли ее подбородок. И Злата увидела то, что ожидала менее всего.
За столом, друг напротив друга, сидели владетельный князь Велеслав и князь Стефан. Просто сидели, негромко разговаривая.
Велеслав повернулся, глянул в упор на Злату. Судорожно стиснул руки, так, то костяшки побелели. А затем опустил голову, совсем как нашкодивший мальчишка. Широкие плечи поникли.
Стефан тоже оглянулся, ожег непроглядной чернотой, что клубилась в глазах. Поднял руку, продемонстрировал золотой медальон, тот самый, что до недавнего времени всегда был при Велеславе.
— Ну, теперь мы можем идти, — насмешливо произнес Таро, — золотце, ты ничего не хочешь сказать своему мужу?
Злата помолчала.
Она, не отрываясь, смотрела на Велеслава, и вспоминала…
О том, как впервые увидела красивого княжича.
Как он ловко придержал ее за локоток, спешащую мимо.
Легкий, мимолетный поцелуй. В груди ломко, щекотно от новых, доселе неизвестных мыслей и чувств. Ее пальцы зарылись в светлых, точно лунный свет, волосах. Люблю тебя, Злата. Ты — моя, навсегда…
Не перечеркнуть, не забыть и не выбросить. Остается только пережить и спокойно идти дальше.
Она сжала руку Таро.
— Я не знаю этого человека. Пусть боги будут милостивы к нему.
И отвернулась.
— Ну что ж, — медленно проговорил Таро, — так тому и быть. Стефан, твой ход.
— В замок? — откликнулся некромант, поднимаясь из-за стола. По его черному одеянию то и дело проскальзывали зеленоватые искры. В душноватом, с кислинкой, воздухе быстро собиралось нечто неосязаемое, бестелесное, но при этом ощутимое.
«Магия, — догадалась Злата, — мы уйдем отсюда так».
Она почувствовала, как Таро пожал плечами.
— Сперва в замок. А затем… где ты хочешь жить, золотце?
В груди, прорастая сквозь корку спекшейся крови, стремительно поднималось что-то новое, светлое. Злата обвила рукой шею Таро, приникла щекой к черному бархату, кое-где забрызганному чужой кровью. Хотелось смеяться и плакать одновременно. Злата в последний раз оглянулась на незнакомого беловолосого мужчину. Он продолжал сидеть за столом, смотрел на нее отчаянно и жадно. Женщина только сильнее прижалась к тому, кто был дорог, зажмурилась, пытаясь сдержать бешено колотящееся сердце.
— Мы будем жить там, где скажешь, Таро.
Эпилог
…Они ушли.
Растворились посреди обеденного зала.
Как будто раздернули полог реальности и провалились в никуда.
Но глупо думать, что погибли.
Велеслав продолжал сидеть, будучи не в силах шевельнуться. Мысли сплелись в бестолковый, несуразный цветной ком. Поверхность его то и дело бралась рябью, которая болью отдавалась в висках.
Кошмарная тварь, жившая в замке Лорин, поднимавшая мертвое войско, вдруг оказалась Стефаном.
Впрочем, Велеслав не оплошал: успел выхватить меч, когда чудовище шагнуло на порог спальни.
«А где Зимий? Где?!!»
И тут же — понимание, что Зимий уже не придет.
Велеслав метнулся к чудовищу, клинок словно застрял в воздухе. Рука онемела, пальцы разжались. А потом — голос, от которого мурашки по телу и кровь стынет в жилах.
— Ну что, поговорим, братишка?
Его лицо… Велеслав никогда не забудет нового лица брата. В глазах плещется тьма, живая, высасывающая силы. По лицу разбегаются черные полосы, колышутся, словно одеяние утопленницы. Вместо волос — блестящая чешуя, будто из угля выточена… И все же, не узнать невозможно. Стефан.
Велеслав воспрял было, когда за спиной чудовища замаячила фигура Зимия. А потом заорал не своим голосом: шагающий к нему Зимий был мертв, грудь разворочена, одежда залита кровью.
И, тем не менее, он шел, очень бодро, дергаясь как марионетка.
— Кое-что придется у тебя забрать, братишка, — усмехнулся Стефан.
Велеслав не смог ничего сделать.
Зимий обхватил его холодными руками, почти нежно, лаская, сдавил горло. Неживые пальцы скользнули за ворот рубахи, шаря по груди. Велеслав только и смог, что хрипеть и вяло вырываться. И тут же Зимий отступил, отпуская. В мертвых пальцах ярко сверкнул медальон госпожи Пустошей.
— Так-то лучше, — Стефан равнодушно оглядел талисман, — теперь придется быть осторожнее.
А то ненароком кто отравить вздумает. Или горло перерезать, а, Велеслав?
И ему показалось, что Стефан ухмыльнулся.
— Ты-ы-ы… — выдохнул Велеслав, — как ты… живой?
— Не совсем, как видишь, — приглашающий жест в сторону стола, — хочешь, расскажу? Пока у нас есть время?
Сукин сын спросил так, как будто у Велеслава был выбор.
…А потом и вовсе стало плохо.
На пороге появился Таро, гаденыш, с обнимку со Златой. И в глазах своей жены он не разглядел ничего, кроме жалости.
Жалость — это стократ хуже, чем презрение, чем ненависть.
И одним богам ведомо, как хотелось ему протянуть руку, прикоснуться к ней. В последний раз… вдохнуть незабываемую вязь ароматов яблок и меда…
«Как мне без тебя, Злата? Как? Кто я? Меня… нет больше…»
Они ушли, а он остался.
Вместо сердца была дыра, откуда веяло могильным холодом.
Сердце унесла с собой его княгиня.
Да, плевать на тех, кого убил Таро. Плевать на Зимия. Плевать на княжество.
К чему это все, когда его самого больше нет, и никогда не будет?
Взгляд бездумно скользил по пустому залу. Да, в самом деле, он ведь был жив, пока разыскивал ее, пока надеялся вновь окунуться в синие, точно васильки, глаза, и на дне их оживить страх. Вот что было важно на самом деле. Он был жив, пока питался ее страхом…
Взгляд зацепился за оставленные кем-то на лавке вожжи.
Почему они здесь?
Впрочем, уместно.
Велеслав прикинул высоту потолочной балки. Еще раз посмотрел на вожжи. Затем поднялся и медленно двинулся вперед. В конце концов, он тоже заслужил немного свободы.
Конец
