— Во-первых, она не подружка, а уже невеста. Мы обручились. Во-вторых… не баба, это точно.
Паоло не понял.
— Ей что, пятнадцать? Ты женишься на малолетке?
— Да нет, лет-то ей столько же, наверное, как и мне… — Кристофер засмеялся. — Понимаешь, Пачо, по мне, так «баба» или «тётка» — это не возраст, а категория женщины, особый вид… Вот все мои жёны, которых мне навязывали — те ещё «бабы»; они, мне кажется, и девчонками-то не были никогда, сразу родились крикливыми, вздорными и с претензиями. Будто весь мир им должен. А Барб… — Он вздохнул. — И мудрая женщина, порой умнее и терпеливей меня, и… Такая заводная, деятельная, на неё как ни посмотришь — всё ей интересно, как ребёнку. Вот как в ней это сочетается?
Он даже руками развёл, благо, руль и здесь, как в «Единороге», чуть что — подхватывался автопилотом.
— Хы. Влюбился, — ехидно ухмыльнулся его воспитанник.
— В точку, Пачо. Даже спорить не стану. Может, я и сужу предвзято, но…
— А она — будет со мной обращаться так же, как ты?
— Это как? — Герцог заинтересованно скосил глаза от дороги.
— Вот ты — разговариваешь со мной, как со взрослым пацаном, конкретно. Не сюсюкаешь, не то, что эти дамочки из благотворительных фондов, которые к нам фотографироваться наезжают. Они с нами нянькаются, будто мы трёхлетки какие-то. А твоя подружка?
— Она не… — Крис неожиданно улыбнулся. — А что, пусть будет «подружка», мне нравится… Она нормальная. Как я.
Тут он задумался.
— Если меня, конечно, можно назвать нормальным…
И оба расхохотались.
На вокзал они едва не опоздали. Какое-то время потеряли на парковку в правительственном секторе, на идентификацию личности… Ещё перед выездом из приюта Крис заблаговременно скинул охранникам данные на Паоло, но те всё же замешкались — чувствовалось, что перепроверяли информацию. Впрочем, извинились за задержку — и пропустили, наконец, на перрон, где уже грянул в приветственном марше духовой оркестр, где проводники с улыбкой открывали двери и откидывали платформы переходов из вагона на платформу, где размахивала цветами в толпе встречающих тоненькая светлокосая девушка, на которую Паоло ни в жизнь не подумал бы, что она принцесса… Он дёрнул Криса за руку и напомнил:
— Но только никаких «пап» и «мам», понял? Ты мой друг и опекун по малолетству, на это я согласен, ну и хватит с вас пока.
— Я помню, Пачо.
Вот так.
Хоть Паоло и было лет семь, когда он потерял родителей, но мальчишка слишком хорошо их помнил, чтобы называть отцом и матерью чужих людей. Крис ему нравился, что уж там говорить, но если его подруга вздумает плакать над ним, как над сироткой, и называть его «сыночком»… фу, он не стерпит таких телячьих нежностей. Придётся тогда им с Кристофером как-то сильно над этим подумать.
А что, если она всё-таки окажется «тёткой»?
…Откровенно говоря, Варя настолько нынче проспала всё на свете, что не успела толком причесаться. По привычке проснулась в шесть утра — но бежать оказалось некуда, ни работы поблизости, ни парковой дорожки, ни даже беговой, тренажёрной. Она послонялась по своим апартаментам, полюбовалась видами из панорамных окон, прошлась до вагона-столовой и с удовольствием выпила сок и чашечку кофе в компании Эриха Марии; между делом пожаловалась, что ей всё время хочется персиков и… спать, отчего-то. И, глянув на часы, честно призналась, покраснев, что не выспалась, и если её общество сей секунд никому не требуется — то, пожалуй, пойдёт, доберёт своё… Вернулась в купе, влезла в пижаму, попросила горничную разбудить, если заспится, за полчаса до прибытия — и вырубилась, едва коснувшись щекой подушки.
А потом, проснувшись, словно от толчка, долго смотрела в потолок и пыталась сообразить: что за фамилия упорно крутится в голове? Ага, вот: Энрикесы. Это ещё кто? И пояснила сама себе: Энрикесы и Ремардини, две династии, претендовавшие на трон Илларии ещё пятьсот лет назад. У них был общий дед, а потому — что Гвидо Энрикес, что Эдвард Ремардини — оба были равноправными претендентами на корону и какое-то время даже правили вместе. Однако в семействе Ремардини змеемаги рождались в каждом поколении, а у Энрикесов — через одно-два, поэтому через столетье соправления трон на законных основаниях окончательно отошёл к…
Вот зачем в её голову это впихнули, а?
В дверь тихонько стукнули.
— Подъезжаем, ценьора Варвара! — пропела горничная.
Как — подъезжаем? А она всё ещё в пижаме, неумытая, со свежим рубцом от подушки на щеке!
Но, хвала местным богам, подняли её, как она и просила, за целых полчаса до Авилара. Или всего за полчаса, это как поглядеть… Лихорадочно умываясь, переодеваясь, наводя красоту, она так и слышала щёлканье минут. И, если бы не горничная, забыла бы даже причесаться. Но, повертевшись перед зеркалом, пятернёй взъерошила чёлку, махнула щёткой — раз, два! — и пальцами обозначила ещё и пёрышки на причёске, чтоб было, как в тот раз, когда почти насмерть поразила чопорных королевских фрейлин своей стрижкой.
«Хулиганка ты, Варвара Пална! Ох, хулиганка!»
Накинула брякнувший карманом пиджачок — и полетела к выходу. Тем более что ей, по нынешнему статусу, полагалось покидать вагон первой, в компании Эриха Марии, а уж потом за ними следовали иномирные гости-некроманты. Вот ещё знание, осевшее в голове — что-то из этикета, кажется…
Эрих Мария любезно свёл её на перрон — и церемония встречи тотчас рассыпалась на кусочки, потому что навстречу сиганула Светланка, дочура, с радостным воплем: «Мам Варь, ну как же я соскучилась!» и бросилась на шею, щекоча цветами. Довольная, Варвара сгребла её, ещё тоненькую и почти стройную, в охапку, приподняла над землёй, так, что та аж ногами задрыгала.
— Молодец! Пару кило прибавила, растёт малыш! И я рада, доча! Тс-с, погоди, а то тут наши ценьоры в себя никак не придут…
Принц Сигизмунд озадаченно похлопал глазами, но протянул ей ещё один букет. Запоздало улыбнулся.
— Как это вы… с ходу, Варвара Павловна… Раз — и определили, что два килограмма?
Она попыталась отшутиться:
— Так я ж счётный работник!
И осеклась, увидев за его спиной грозную физиономию Кристофера.
Он сердито сдвинул брови.
«Тебе нельзя!..» — шепнул одними губами.
— Как неосторожно! — укоризненно произнёс за её спиной Эрих Мария.
— Да ладно, — растерянно пробормотала Варвара. — Вы что, ребята? Да я здоровая, как лошадь! Бросьте, что я, собственного ребёнка не подниму, что ли?
А из-за Кристофера в свою очередь вдруг выглянул шустрый пацанёнок лет десяти, пронзительно рыжий, взъерошенный, да так знакомо… В полном обалдении Варвара прикоснулась к собственной встопорщенной шевелюре.
— Эй! — сказала растерянно. — Похоже, мы с тобой одной крови — ты и я!
